– Дамы! – позвал нас Элрой.

– Таннер!
– необычайно обрадовалась Риана, помахав рукой.

Тут Ральф увидел знакомую двуногую клушу с комфортным ридикюлем под мышкой и, как ужаленный под хвост, рванул в мою сторону. К несчастью, для обоих, дракона и его хозяина, первый был ограничен привязью, а второй запутал поводок на запястье. Резвым галопом, проваливаясь в намытые за весну ямки, они слажено скакали через пожухлый газон. Элрой, старавшийся не расплескать кофе, и мелкий вороватый дракон, нацелившийся снова превратить дамскую сумку в переноску.

– Ральф, фу-фу. Нельзя! – рявкнула я, когда ящер с блаженным видом грязными лапами вцепился в мою ногу, обвернул вокруг лодыжки хвост и, выпустив из ноздрей пар, с нежностью прижался мордой.

– Он соскучился, госпожа Амэт, - с ехидцей прокомментировал Элрой, как будто сам только что не изображал спринтера по пересеченной местности.
– Доброе утро, Риана.

– Таннер, как хорошо, что решил появиться лично! – засюсюкала она нежным голосом, вдруг переставая быть похожей на нормальную, трезвомыслящую даму средних лет.
– Ты сможешь судить конкурс красоты.

– Воспринимай меня, как простого служащего, - отозвался он, вручая женщине почти ополовиненную во время галопа кружку, мол, прими вместо взятки и успокойся. – Я здесь ради благотворительности, так что поработаю вместе с госпожой Амэт.

– Вместе с Терезой? Поработаю?! – синхронно возмутились мы с организаторшей. Та даже про кофе забыла, чашкой махнула, и на газон выплеснулась коричневая бурда. Вообще, не знаю, что себе навыдумывал Элрой, я собиралась быстренько проинспектировать шатры и до первого гостя сбежать домой…

В десять часов утра раскрылись кованые ворота, и целая толпа влюбленных в драконов хлынула в парк. Наряженные в полосатые передники, мы с Таннером стояли на раздаче бесплатного безалкогольного пунша и только успевали разливать в бумажные конусы сладкое питье, приторно пахнущее апельсинами. Возле нашего прилавка собралась свора из женщин разного возраста.

– Дамы! – рявкнула я, налив очередную порцию благодушной старушке.
– Выстраивайтесь в очередь. Не толкайтесь и не суйте пальцы в пунш, он от этого вкуснее не станет!

– Деточка, пусть он мне подаст, – указала бабушка в синеглазого ловеласа, источавшего сладкие, как напиток в чаше, улыбки институткам с белыми бантами.

– Без проблем, дорогая мадам, - промурлыкал Элрой и стрельнул таким пронзительным взглядом, что удивительно, как бабулька не осыпалась под прилавок кучкой песка.

– Пожалейте бедных женщин, - пробормотала я едва слышно, – не надо расточать вокруг себя обаяние.

– На тебя оно не действует?

– Так вы ради меня стараетесь?
– фыркнула я.

– Конечно, - машинально отозвался он, одаривая молоденькую девчонку очередной порцией пунша и милой улыбкой.

Проклятые приворотные конфеты! Если Таннер не прекратит распространять возле меня флюиды сексуальности, то придется туго. Я же не каменная да еще влюбленная. Элроя-то попустит быстро, он много шоколадок не слопал, а мне еще дней четырнадцать мучиться. И он, беспрерывно маяча у меня перед глазами, совершенно не облегчает ни один из них!

– Матушка, смотрите-ка, там пунш бесплатный раздают, а меня жажда измучила, - услыхала я Арону. Как всегда сестрица говорила исключительно громко, и ее приближение было невозможно игнорировать.

Я встала на цыпочки и действительно увидела, как к палатке вальяжной походкой приближалось семейство Амэт полным составом. Сзади ещё и дядька Невиш с кухаркой Олив под ручку плыли! Не иначе как сегодня объявили какую-нибудь облаву, и трактир пришлось закрыть.

Учитывая, что по легенде прямо сейчас я занималась великим делом, то есть не раздавала в центральном парке пунш, а в мировом суде защищала бедную женщину, обобранную бывшим мужем, у меня и сердце остановилось, и колени подогнулись. Через секунду я обнаружила себя, сидящей на корточках, под прилавком.

– Тебе нехорошо? – заволновался Элрой.

– Сделайте вид, что меня здесь нет! – горячо зашептала я, дернув того за штанину.
– Иначе мне действительно станет очень плохо!

Неожиданно на полке под столешницей немедленно обнаружилось совершенно возмутительное преступление против сентиментальной литературы. Ральф, прежде дремавший в ридикюле, не ужился с романом «Белоснежка и семь рыцарей» авторства скандального Бевиса Броза. Крылатый ящер сточил часть страниц, усеяв сумку мелкими обрывками, словно был крысенышем, а не драконом, и теперь, щуря желтые глаза, с наслаждением догрызал угол кожаного переплета.