Когда арестованная появилась в приемной полицейского участка, Максимилиан не удостоил ее взглядом. Он стоял у окна и с рассеянным видом крутил на пальце цепочку с жакемаровым брелоком. Пендельфедер жадно следил за движениями золотого кругляшка, вытянув губы трубочкой и поглаживая кобуру у пояса.

– Все улажено, господин Молинаро? – подобострастно поинтересовался он. – У вас нет претензий к городским властям? Я полагаю, господин Гильоше объяснил все доходчиво и привел нужные доказательства…

– Да, да, все в порядке, – нетерпеливо прервал его Максимилиан. – Я могу забрать ее?

– Конечно, конечно, – засуетился полицейский. – Как видите, госпоже Вик не на что жаловаться. Вы не в обиде на нас, госпожа Вик? Вот ваша сумочка. Мы нашли ее в лечебнице и вернули в целости и сохранности со всем содержимым. Книга, карандаш, кошелек… все на месте, до единого кронодора. И бумажечка… хм, какое интересный рисуночек, похоже на план лабиринта… что это?

Аннет выхватила из пухлых рук схему, что нарисовал Лазурный поэт, сунула в сумку и, не оглядываясь, пошла к выходу.

– Приятного пути в столицу! Приезжайте к нам еще! – крикнул в спину Пендельфедер.

Когда вышли на улицу, Аннет зажмурилась от яркого света и сладко потянулась. Утро было прекрасное, теплое. Жизнь налаживалась.

Хрупкое состояние покоя было прервано неожиданным образом. Драматически взмахнув полами черного плаща, из-за угла выскочил городской механик.

– Дорогая Аннет, что случилось?! – взволнованно вопросил он, трепетно касаясь ее плеча бледными пальцами. – До меня дошли странные слухи. Будто вы хулиганили ночью в заброшенной лечебнице, избили Петра, выломали часть стены… и Корабль-в-бутылке… тоже ваших рук дело?

– Все враки, – отрезала Аннет. Максимилиан уставился на механика тяжелым немигающим взглядом.

Ангренаж не смутился. Он лихорадочно провел ладонью по шевелюре, облизал губы и твердо произнес:

– Мне нужно с вами поговорить, Аннет.

Покосился на насупившегося Максимилиана и с вызовом добавил:

– Наедине. Вы должны узнать кое-что, перед тем как уедете. Это вопрос жизни и смерти.

– Что такое? – заинтересовалась Аннет.

– Выкладывайте сейчас и в моем присутствии, – потребовал Максимилиан. – У сотрудников фирмы «Раритеты Молинаро» не может быть тайн от своего начальства.

– Прошу извинить меня, – склонил голову Ангренаж. – но, по моему скромному мнению, ваша бесцеремонность переходит все границы, любезный господин Молинаро.

– Не стоит извиняться, Ангренаж. Плевать мне на ваше скромное мнение.

Максимилиан схватил Аннет за локоть и увел прочь. Девушка обернулась и увидела, как Карл подает ей таинственные знаки. Механик трагически задрал брови, сложил руки у сердца, словно собирался спеть арию, затем схватил себя за горло. Подмигнул, сложил пальцы щепотью, покрутил рукой в воздухе и кивнул в сторону переулка, где стоял «Заводной купидон».

Озадаченная Аннет поморгала, соображая, что он пытается сообщить своими манипуляциями. «Свяжу вам шарфик? Нарисую ваш портрет? А, ясно! Вам грозит опасность. Напишу вам записку и оставлю гостинице!», наконец истолковала она.

Карл тем временем вытянул из кармана свои удивительные часы, щелкнул крышкой, озабоченно вгляделся в циферблат, хлопнул себя по лбу и, прихрамывая, но довольно резво помчался в сторону ратуши.

В молчании перешли на другую сторону улицы.

– Ангренаж выглядел встревоженным. Интересно, что он хотел? – неуверенно произнесла Аннет.

– Признаться тебе в любви или выложить страшную тайну города. Первое тебе выслушивать незачем, а второе у него вытрясет агент Биркентон, когда приедет в Механисбург. Я уже отправил телеграмму. Связь восстановлена, дорога открыта, после обеда мы отправимся в столицу, – отрывисто сообщил Максимилиан и поинтересовался: – Наверное, ты голодна?

– Вовсе нет. Все что мне нужно – это немного свежего воздуха. Максимилиан, я так рада, что ты вытащил меня из тюрьмы! Ночь выдалась ужасной. Давай немного прогуляемся, и я расскажу, что произошло.

– Да уж, будь добра. Хотелось бы услышать твою версию событий.

Аннет заподозрила неладное.

– Сначала ты расскажи, – попросила она. – Когда ты вернулся? Что узнал о гибели Вальвазора? Почему не приходил за мной так долго? Как уговорил бургомистра отпустить меня?

Они медленно двинулись вдоль улицы, ведущей к Живому лабиринту.

– Ничего нового на месте обвала я не обнаружил. Вернулся очень поздно. В твоем номере не горел свет, дверь была заперта. Горничная сказала, ты у себя. Решил не будить. Непростительная ошибка с моей стороны. Меня вызвали к бургомистру только утром, – ответил Максимилиан ровно, не выказывая никаких эмоций, но на его лице Аннет ухитрилась прочесть сильное неудовольствие. Да что случилось?!