– И что же сказал тебе Кукджу? – охрипшим голосом спросил Кучум.

– Он сказал мне: белое дерево – береза всегда идет впереди белого человека – русского. Раз оно перевалило Камень, следом за ним придет русский, а затем их царь. Худо будет нам, хан!

И тут хан вспомнил, почему под утро на сердце вдруг пала невыносимая тоска. Все дни он ходил встревоженный недобрыми вестями и всякое передумал, а ночью видел страшный сон. Будто он сидел на яру и хорошо видел пределы своего царства. И вот из Иртыша, с татарской стороны вышла на остров черная собака, а с московской, с Тобола, – белый волк. Они грызлись до утра, кровью покрылась вода, а Иртыш метал огненные искры. И что было страшнее всего – на Искерском холме вдруг встал московский город с белыми церквами. Что все это значило? Ученый сеид объяснил хану, что он сильно обеспокоен и потому такие странные сны.

«Кто же может прочесть в книге Судеб мое будущее? – с отчаянием подумал хан. – Сеид, может, и знает, но дорожит головой. Худое он не откроет, а хорошему хан не поверит. Ох, горе мое, горе!» И, обратясь к татарину, он спросил:

– Где же ты видел шамана Кукджу?

– Дай свое высокое слово, что не казнишь его, – распростерся у ног хана татарин.

– В том мое великое обещание, – торжественно произнес Кучум.

Татарин поднялся и сказал:

– Сто лет шаману Кукджу, белая борода, которая растет от самых глаз его, точно мох на старом пне, пожелтела, как шафран, но ум его стал обширнее, и он видит далеко вперед, что не открыто смертному. Скажу тебе тайное, хан. Старый Кукджу прибыл с Васюганских болот в улус Карачи. Мурза держит его как дорогого гостя. И надо признаться перед твоим чистым ликом: Карача и старец все еще преклонны к старым богам и молятся им. И подумай – они поклоняются святой Оби и буйному Иртышу!

Кучум теребил реденькую седую бородку. Он сидел в шелковом халате с большим кругом на груди, на котором были вышиты изречения из Корана. Он сложил руки на коленях и задумчиво опустил голову. Так сидел он долго, и татарину показалось, что хан уснул. Вдруг Кучум поднял голову, прислушался, как волк на охоте, и тихо сказал татарину:

– Приведи ко мне старого Кукджу!

Гость с суеверным страхом поглядел на хана: «Не знает ли он, что шайтанщик близко?»

Кучум кивнул:

– Ты, старый пес, наверное, и сейчас укрываешь его. Не бойся, Кукджу мне потребен немедля!

Сухой и маленький шайтанщик, с седыми волосами, заплетенными в косички, переступил порог ханских покоев и упал в ноги Кучуму.

– Пощади ради старости, и боги оберегут тебя! – вскричал он.

Хан с презрением покосился на него. Кукджу лежал распростертым, его сухие коричневые руки походили на древесные корни. «Повержен в прах», – подумал и успокоился хан. Он кратко поведал о сне.

Шайтанщик начал дряблым голосом:

– Я уже спрашивал своих богов, что это значит.

– Как? Ты знал о моем сне?! – удивленно вскричал Кучум.

– Я знаю все, и боги мои поведали сказать тебе, хан, что белый волк с Тобола – это русский атаман из-за гор, а черная собака – мы, твои данники и слуги. Волк порвет черную собаку – так я читаю в книге Судеб. Хан, ты знаешь, что Кукджу не врет!

Кучум был встревожен, дрожащие руки его быстро перебирали четки, но все же он поднял гордо голову и крикнул, чтобы слышали все, кто подслушивал там, за пологом, его беседу с предсказателем.

– Ты лжешь, старая сова. Как ты можешь читать в книге Судеб, если твои очи совсем плохо видят! – И, ехидно улыбаясь, закончил: – Я вернее предскажу твою судьбу!

Хан захлопал в ладоши, и тотчас у входа выросли два сильных улана.

– Схватить его! – указал им на старика хан. – Он хочет покоя. Пусть мои степные кони размечут в поле его тело во имя бога милостивого и милосердного!

– Будет по-твоему, хан! – поклонились уланы и взяли за шиворот старца.

Они увели Кукджу, а хан все еще сидел задумчивый и грустный. Он походил на старого коршуна, который одиноко сидит на кургане и еле дышит. Полузакрыв глаза, хан прислушивался к своему сердцу.

За пологом опять зашевелились, и в тронную вошел раб. Низко склонившись, он оповестил:

– Милость аллаха на земле, только что прискакал мурза с важной вестью!

– Впусти! – приказал хан.

В шатер, шатаясь от усталости, вошел Таузан. Он был в бухарском халате и лисьей шапке. Мурзак повалился ниц.

– Великий хан и милосердие среди правоверных, выслушай горестные вести!

Кучум окаменел: он ждал грозы, но как скоро она пришла! Сохраняя величие, он надменно сказал:

– Никакие горестные вести не могут потрясти ни меня, ни мое царство. Я силен и могуч, а царство мое границами упирается в края вселенной. Говори, Таузан!

Мурзак поднялся, стоя на коленях, поведал хану:

– Тебе известно, мудрейший хан, что из-за Каменных гор появились русские воины. Они плывут на ладьях. Неверных не так много, но они крепкие и плечистые люди. Они неумолимо сокрушают все на своем пути. Горе нам!

Кучум поморщился и не сдержался:

– Откуда слышал эту сказку? Ты умен, и многое тебе мною доверено – говори только правду. Что сам видел и слышал ты?