Однако сатирик вовсе не разделял мелкобуржуазных утопических иллюзий о возможности достижения идеала социальной справедливости путем морального исправления эксплуататоров. Сознавая огромное значение морального фактора в судьбах общества, Щедрин всегда оставался сторонником признания решающей роли коренных социально-политических преобразований. В этом состоит принципиальное отличие Щедрина как моралиста от современных ему великих писателей-моралистов - Толстого и Достоевского.

В богатейшей щедринской типологии Иудушка Головлев - это такое же аккордное слово сатирика о русских помещиках, как образ Угрюм-Бурчеева - о царской бюрократии. Иудушка - символ социального и морального распада дворянства. Но этим не исчерпывается идейно-художественный смысл образа.

Роман "Господа Головлевы" показывает не только то, как умирают представители исторически обреченного класса, но и как они, проявляя хищную изворотливость, пытаются продлить свое существование за пределами срока, который им отвела история. Гнусное лицемерие Иудушки - это и психологический симптом разложения класса, отжившего свой век, и вместе с тем коварное оружие, к которому прибегают вообще паразитические слои общества в борьбе за сохранение своих прерогатив, за укрепление своего пошатнувшегося положения в обществе.

Иудушка олицетворяет наиболее омерзительную и вместе с тем наиболее живучую разновидность психологии собственников-эксплуататоров вообще. Поэтому в содержании образа Иудушки Головлева следует различать его временное и длительное историческое значение. Если первое заключается в том, что он как социальный тип русского дворянина воплощает в себе сущность феодального паразитизма, то второе состоит в том, что он как психологический тип олицетворяет сущность всякого лицемерия и предательства и в этом своем качестве выходит за рамки одной исторической эпохи, одного класса, одной нации.

Всесторонним раскрытием социального генезиса лицемерия Иудушки Щедрин подчеркнул широкую историческую значимость созданного им типа. В обществе, которое порождает Иудушек Головлевых, возможны всякие сорта иудушек. В этом смысле Иудушка оказался подлинным родоначальником многих других иудушек, последующих представителей этого "бессмертного" рода. Образ Иудушки явился той емкой художественной психологической формулой, которая обобщала все формы и виды лицемерия правящих классов и партий эксплуататорского общества. Иудушкины патриархальные принципы "по-родственному", "по-божески", "по закону" у позднейших буржуазных лицемеров видоизменились, приобрели вполне современную формулировку - "во имя порядка", "во имя свободы личности", "во имя блага", "во имя спасения цивилизации от революционных варваров" и т. д., но идеологическая функция их осталась прежней, иудушкиной: служить прикрытием своекорыстных интересов эксплуататоров. Иудушки более позднего времени сбросили свой старозаветный халат, выработали отличные культурные манеры и в таком обличье успешно подвизались на политической арене.

Использование образа Иудушки Головлева в сочинениях В. И. Ленина служит ярким доказательством огромной художественной масштабности созданного Щедриным типа. С образом Иудушки Головлева В. И. Ленин сближает царское правительство, которое "прикрывает соображениями высшей политики свое иудушкино стремление - отнять кусок у голодающего"; [5] бюрократию, которая, подобно опаснейшему лицемеру Иудушке, "искусно прячет свои аракчеевские вожделения под фиговые листочки народолюбивых фраз"; [6] буржуазного помещика, сильного "умением прикрывать свое нутро Иудушки целой доктриной романтизма и великодушия". [7] В сочинениях В. И. Ленина представлены кадетский Иудушка и либеральный Иудушка, предатели революции Иудушка Троцкий и Иудушка Каутский; встречаются здесь и профессор Иудушка Головлев, и Иудушка Головлев самой новейшей капиталистической формации, и другие разновидности .лицемеров, речи которых "похожи, как две капли воды, на бессмертные речи бессмертного Иудушки Головлева". [8]

Возводя всех этих позднейших дворянских и буржуазных лицемеров, подвизавшихся в области политики, к "бессмертному" Иудушке Головлеву, В. И. Ленин тем самым раскрывал широчайший социально-политический диапазон гениального щедринского художественного обобщения. Ленинская интерпретация красноречиво свидетельствует о том. что тип лицемера Иудушки Головлева по своему значению выходит за рамки своей первоначальной классовой принадлежности и за рамки своего исторического периода. Лицемерие, т. е. замаскированное благими намерениями хищничество, и есть та основная черта, которая обеспечивает иудушкам живучесть за пределами отведенного им историей времени, длительное существование в условиях борьбы классов. До тех пор пока существует эксплуататорский строй, всегда остается место для лицемеров, пустословов и предателей иудушек; они видоизменяются, но не исчезают. Источник их долговечности, их "бессмертия" - это порядок вещей, основанный на господстве эксплуататорских классов.

Художественным раскрытием лицемерия Иудушки Головлева Щедрин дал гениальное определение сущности всякого лицемерия и всякого предательства вообще, в каких бы масштабах, формах и на каком бы поприще это ни проявлялось. Отсюда огромная потенциальная обличительная сила образа. Иудушка Головлев - поистине общечеловеческое обобщение всей внутренней мерзости, порождаемой господством эксплуататоров, глубокая расшифровка сущности буржуазно-дворянского лицемерия, психологии вражеских замыслов, прикрытых благонамеренными речами. Как литературный тип Иудушка Головлев служил и долго еще будет служить мерилом определенного рода явлений и острым оружием общественной борьбы.

Роман "Господа Головлевы" относится к высшим художественным достижениям Салтыкова-Щедрина. Если "История одного города" в 1870 г. знаменовала собой итог развития щедринской сатиры за 60-е гг., то "Господа Головлевы", появившиеся в законченном виде в 1880 г., обозначают рост щедринского реализма за 70-е гг.

В "Истории одного города" главным оружием сатирика служил смех, обусловивший преобладание приемов гиперболы, гротеска, фантастики. В "Господах Головлевых" Салтыков показал, каких блистательных результатов он может достичь путем психологического анализа, не прибегая к оружию смеха.