Секунды текли Ниагарским водопадом, но Виктор молча пережёвывал тишину, как будто собирался с духом. У меня было такое чувство, что стоит мне произнести хоть звук, даже чихнуть или кашлянуть, и мы никогда не узнаем истины. Даже не в меру говорливый гигант Х-в в этот момент не проявил рвения, лишь соловьи продолжали исполнять свои серенады, а где-то вдалеке шумел прибой. Больше ничего не нарушило райской идиллии.

– Истинная вера приходит тогда, когда в этом убеждаешься реальными жизненными фактами, – Виктор ненадолго замолчал, протяжно втянул свежий воздух, точно экзотичное угощение, и только после этого продолжил. – Это случилось где-то под Кабулом. Наш батальон тогда охранял дорогу на перевале возле границы с Пакистаном. Оттуда под видом гуманитарной помощи шли караваны с оружием, боеприпасами и наркотиками.

Естественно, те, кто хотел жить, старались меньше знать. Кто-то наверху, видимо, хорошо грел на этом руки, поэтому проявлять инициативу было смерти подобно. Я тёрся на войне уже не первый год, многому был научен, но не все же такие. Были те, кто хотел выслужиться, кто-то завидовал, что с ним не поделились, – в чужую душу не заглянешь.

Короче, один раз талибов прищучили – кому-то приснилось проверить содержимое «гумпомощи». А для многих из них подобный бизнес был единственным источником существования. К тому же у каждого семьи по восемь – десять человек, и все жрать хотят. Дело попытались замять, но кто-то уже успел в Москву сообщить, шухер неимоверный поднялся, так что и головы, и погоны полетели бы журавлиной стаей. И чтобы впредь никому неповадно было мафии на хвост наступать, в чью-то голову пришла идея «разобраться» с опальной ротой руками «духов». Одним выстрелом свою голову из-под топора вынуть и концы в воду спрятать.

Монастырь Пантократор

– И что, это твоя рота была?

– Да нет, соседняя, но ведь и мои могли высунуться.

– Ежу понятно, – Никита не расставался со своей коронной фразой.

– Ну и что дальше?

– А дальше… – Виктор опять замолчал на короткое время. – Дальше нашему батальону поступил приказ готовиться к передислокации. Куда, зачем – никто толком не объяснил, да и не всё ли равно? На сборы дали сутки или двое, сейчас уже не помню. Да не суть важно. Одним словом, для многих это было как сивый мерин на Южном полюсе.

А ребята из опальной роты, представляете, подружились с местной коброй.

– С кем, не понял? – едва сдерживая смех, переспросил Вольдемар.

– Чего не понял? С коброй, говорю. Змея такая, очковая. Она к ним как-то заползла, они жутко струхнули, думали, что бросится на кого-нибудь. Но агрессивных намерений у неё не было. Ребята её сахаром угостили, после чего она потанцевала на хвосте и мирно удалилась. А потом уже стала регулярно к ним захаживать, даже к себе в гости позвала.

– Это как, по-русски или по-японски? – уже не сдержавшись от смеха, спросил Никита.

– Тёмные вы, как борода у талиба. В Афгане не то что змеиный, паучий язык понимать научишься. Короче, узнали ребята, где она обитала, – в пещере, в полуверсте от лагеря. Стали её навещать, подкармливали, одним словом, стали лучшими друзьями. Сам бы никогда не поверил, если бы не был тому свидетелем, – Виктор не сумел сдержать улыбку.

– И тут приказ: передислоцироваться куда-то под Кандагар. Приказы не обсуждаются, ребята стали собираться, Колян, запамятовал… как его… не важно, вспомнил в последний момент, что они забыли с Настей попрощаться: они ей даже имя дали.

– А почему именно Настя, странно как-то?

– Ничего странного. Просто с её появлением всегда погода менялась. Как нет Насти, так ненастье, туман опускался на горы. Само собой по аналогии и родилось.

– Прям шапито! – Володя опять заискрился раскатистым смехом.

– Скорее Колизей. Ты слушай дальше. Пошёл, значит, Колян к пещере, а Настя уже ждала его, свившись колечком на камушке. Он только начал сахар из кармана доставать, а она вдруг прыгнула к нему на шею и ощетинилась перед его лицом. Коля опешил, не может ничего понять и вдруг слышит отдалённую стрельбу, разрывы гранат, бой, короче, идёт. И очень быстро всё стихло. Только после этого Настя сползла с него и удалилась в своё гнёздышко.

Колян перевёл дух: он-то думал, что тяпнет сейчас, и поминай как звали. Ан нет, но смутная тревога не покидала его: что бы могло это означать? Он что есть мочи дёрнул к лагерю, и через пять минут перед ним предстала картина Васнецова «После побоища князя Игоря с половцами»: вся рота была зверски уничтожена! Причём раненых добивали штыками в глаза. Наши ребята даже не успели оружие применить, всё случилось настолько стремительно. Видимо, экзекуция была заранее спланирована и подготовлена.

– Коню понятно! А ты не знаешь, кто это были? – поинтересовался Никита.

– В этих местах орудовала банда Юсуфа. Во всяком случае, по слухам это были они, а там кто знает? Мы тоже стрельбу услыхали, хотели связаться с ними по рации, но никто не отвечал. Тогда мы по тревоге ноги в руки и рванули в надежде помочь, если что.

Вдруг БТР, который шёл головным, резко сворачивает с дороги. И остановился. Я запрашиваю командира, что за цирк, а он мне про внутренний голос начинает в уши кляп вставлять. Я ему опять: «Пошто мне порожняк толкаешь? Приказа не слышал?» Он опять за старое: «Мне, говорит, Богородица явилась и сказала, что дальше дороги нет. Дальше смерть!»