Одного не могу понять: отчего так беснуются душманы? И не стреляют. «Вертушка» благополучно приземлилась, убитых и раненых забрали, и уже начала подыматься. Чудеса! Потом уже мне рассказали, что пилот наш знал о том, что может не взлететь, но молился своему небесному покровителю – Николаю Чудотворцу. И дал обет, что ежели ему удастся спастись и выполнить приказ, то после войны уйдёт в монастырь. Он был холостой.

И святитель сотворил чудо! Только когда он уже поднимался, выскакивает вдруг душара со «стингером» и начинает целиться вертолёту прямо в кабину. Я из подствольного гранатомёта успел «снять» его, но он ещё шевелился. «Вертушка» спокойно улетела, мы с ребятами столкнули подбитый БТР с дороги и продолжаем двигаться дальше. Когда последняя машина покинула ущелье, вдруг опять началась беспорядочная стрельба, но мы уже не пострадали.

А этого «духа», которого я завалил, оказывается, наши подобрали и увезли с собой в качестве «языка». Он оказался полевым командиром, много знал, за его пленение наш комбат был представлен к «Красной звезде». Так этот «дух» и поведал, почему нам удалось спастись таким чудесным образом. Оказывается, когда те подбили головной и замыкающий БТР и хотели уже делать из нас бефстроганов, то мы вдруг стали для них невидимы! Растворились!

– Это как? – снова удивлённо спросил доселе молчавший как рыба об лёд гигант Х-в.

– Богородица мне не зря же явилась, – Виктор глянул на него с какой-то отеческой любовью. – Должен же был кто-то в живых остаться, чтобы рассказать всю сермяжную правду об афганской войне. Чтобы знали её не из газеты «Правда», а из первых уст. У нас все подписку давали о неразглашении, поэтому были не словоохотливы. Видимо, я был избран Господом.

– А что дальше-то было? Ты же говорил, что вас послали на операцию?

– Дальше? А дальше всё то же самое – зачистка кишлака от боевиков. Схема всегда одна и та же, поэтому «духи» к ней адаптировались и всегда были готовы. Мы окружали «провинившийся» кишлак с трёх сторон, а четвёртую специально оставляли для «отхода» душманов, при этом чаще всего её минируя. Напорются «духи» на мины, начинают беспорядочную пальбу. После чего мы вызывали «Акул» и крошили их в лапшу, а пехота добивала.

Потом уже они стали нам сюрпризы делать. Ума у них явный дефицит, а вот хитрости восточной на три поколения. Пословица не зря молвится: берегись пуще сглаза яда кобры, зубов тигра и мести афганца. Мстить они умеют, на своей шкуре убедился. Да ещё соединённоштатники им подсказывали и оружием обеспечивали по полной программе. Полный боекомплект!

И вот мы окружаем кишлак и цепью начинаем зачистку. У них в домах все окна выходят во двор, а от улицы жилище отделено дувалом чуть выше человеческого роста.

– А это что за зверь? – с явной иронией спросил Никита, оторвавшись от дебильника.

– Ну, это такой глинобитный забор или стена, отделяющая двор от улицы. Он является как бы продолжением стены жилища, выходящей на улицу. В них делают калитки, ворота, а иногда и смотровые окошки, но, как правило, они закрываются ставнями. В эти окошки ничего не увидишь. Да ты что, никогда в Средней Азии не был? Там тоже все кишлаки на один манер.

Кирпичи для дувалов делают из глины с соломой, а иногда для крепости добавляют коровьего д***ма. Поэтому в жару там вонища, и мух немерено. А холодов практически не бывает. Только ночью иногда прохлада спускается, и то зимой. С мая по ноябрь уже не продохнуть.

Ладно, я отвлёкся. Короче, вступили мы в кишлак, движемся от хаты к хате, шерстим все подряд без исключения. Обычно аксакалы, чтобы мы не потревожили их жилище, сами выходили на улицу и просили в дом не входить. Уверяли, что в их доме моджахедов нет. Но если вдруг, не дай Бог, из этого дувала раздавался выстрел, то мы не церемонились. Разворачивали танк и одним снарядом сносили всю архитектуру к едрене фене.

Сарафанное радио у них пашет, как «хитачи», поэтому все наслышаны о том, что бывает за преднамеренный обман. «Духи» знали не хуже других и старались не подвергать своих односельчан подобной экзекуции. Но придумали хитрость, а может, пиндосы подсказали. Непримиримые уводили свою семью из кишлака, а в брошенной хате устанавливали мину-растяжку.

Если мы стучали и дверь или калитку никто не отворял, то, естественно вышибали её и в хате проводили шмон с пристрастием. Мины-ловушки «духи» обычно ставили либо в дверях, либо у погребов. Электричество там не во всех кишлаках, холодильников нет, поэтому роют погреба, а в них удобно прятаться. К тому же наши не особливо верующие любили поживиться на халяву. Но бесплатный сыр, как известно, бывает только в мышеловке.

– Эт-точно! – тут как тут вклинился Никита, хотя почти всё время болтал по телефону.

– На таких растяжках в основном наши и подрывались. Особенно дембеля. Молодые поначалу всегда были осторожны, страх ещё играл в одном месте, да и Афган им ещё не осточертел, как старым. А дембелям, особенно тем, кто кокнарчиком начал баловаться, настолько уже всё было на аршин от земли, что игнорировали всякую предосторожность.

– Ты-то не сорвался с катушек? – хотя мой вопрос был явно лишним.

– Бог миловал. Хотя попробовать, разумеется, пришлось, – Витя поглядел на меня с иронией. – Когда по три ночи глаз не можешь сомкнуть, просыпаешься от малейшего шороха, а днём подорвёшься на мине или фугасе, поневоле на иглу подсядешь.