Словом, поговорить с Федоровым ему было необходимо. Да и очень хотелось.

Как-то утром Борис вышел во двор за водой. Был он босиком я оттого показался Сереже милее и проще. Вот он остановился, рассматривая что-то на земле, а потом потрогал это что-то большим пальцем ноги. Жука, что ли. Сережа решился и вошел. Борис доставал воду из колодца, а Сережа стоял, раздумывая, как его назвать. Отчества он не знал, сказать „товарищ Федоров“ ему очень хотелось, но он не отважился. Борис сам почувствовал его взгляд и повернул голову.

Перед ним стоял ушастый паренек и смотрел на него живыми темными глазами.

— Чего тебе?

— Мне… — Сережа судорожно глотнул, — мне необходимо с вами поговорить.

Борис удивленно поднял брови, поставил ведро на землю и сказал:

— Ну давай.

Сережа давно приготовил свою речь.

— Вчера вечером я пробрался к тети Пашиной даче, в самые кусты под окном, и подслушал разговор Люськина с Николаем. Сегодня ночью у них свидание с кем-то в сторожке лесника.

— А кто ты такой?

— Я Сережа Дохтуров.

— Сын инженера Дохтурова?

Сережа помолчал.

— Да.

— О, так это ты так вырос? Ты же недавно совсем пацаном был. В котором часу будет это свидание?

— В час ночи.

— Кто-нибудь знает об этом?

— Что вы!

— А почему ты говоришь об этом мне?

— Потому, что я знаю… Потому, что я не в первый раз… Помните, корпуса…

— Вот оно что, — Борис с уважением присвистнул.

Сереже вдруг стало очень весело.

— Елки-палки, — сказал он (тогда среди ребят принято было говорить „елки-палки“), — я побежал. Меня ждут ребята.

— Какие ребята?

— О, у меня здесь организация. Целый детский сад.

Никто Сережу не ждал. Он убежал только из страха испортить чем-нибудь замечательный разговор. „Как я ему остроумно сказал про организацию: целый детский сад, — думал он. — Надо же такой удаче“.

Однако на улице он действительно встретил свою „организацию“ — снедаемого любопытством Витьку со стаей ребятишек. Теперь они часто бегали по поселку вместе, все выглядывая и ко всему прислушиваясь.

— Зачем ходил к Федорову? — быстро спросил Витька.

— Бабка за спичками посылала, — ответил Сережа без всяких угрызений совести.

— А почему ты тогда улыбаешься? — подозрительно спросил Витька.

В эту ночь били молнии, все розовое небо дрожало и билось, как в час страшного суда.

Скользя по хвое и палым листьям, курткой смазывая с деревьев размокшую кору, проваливаясь в колдобины с лесной водой, Борис шел к сторожке. Деревья градом сбрасывали на него воду, но это было неприятно только в первый раз, когда капли поползли по спине, — от этого он почему-то почувствовал себя одиноким, — а потом он очень скоро промок, и вода согрелась около его разгорячённого ходьбой тела.

„Как было бы хорошо, — думал он, — подслушать какой-нибудь важный разговор или проследить бандитского связного“. Что Сережа Дохтуров не соврал, в этом он был уверен, единственно что — это ом мог напутать.

Во время дождя лес всегда переполняется запахами. Сейчас в нем пахло водой и лимоном.

Борис хорошо знал этот лес, много лет они ходили сюда за грибами и ягодами. Здесь были темные сухие еловые чащи, заваленные ржавой хвоей, в которой сидели боровики; лужайки, где в высокой траве — отсиживались рыжики, пережидая, когда уйдут опасные мальчишки; через лес шел заброшенный проселок, усыпанный по колеям маслятами, большими и маленькими, похожими на мокрые пуговицы. Борис знал все земляничные пни и поляны, знал, где в густой кустарник вплетаются кусты малины, — да и мудрено ему было не знать.

Однако теперь, когда молнии вспыхивали и гасли, а лес с его пнями, кустами и кочками вставал весь белый и исчезал в слепую тьму, он был незнаком, в течение короткой вспышки трудно было понять, где находишься, и Борис боялся сбиться с пути. Шел он довольно долго, а маслятной дороги все еще не было.

Да, теперь этот лес был не только незнаком, но и враждебен. Здесь вились тропки, по которым бандиты сходились в сторожку, здесь нужно было быть осторожным, а ему, Борису, особенно: бандиты могли знать, что он работает в розыске.

Вспышки молнии не успокаивали, они показывали какой-то призрачный лес. А дождь повсюду тихо шумел в листве.

Вдруг Борис поскользнулся, раздавив целую семью поганок, и еле устоял на ногах, обнявшись с мокрым березовым стволом.

И в то же время при вспышке молнии увидел человека.

Это был высокий человек в кожаном и блестящем от дождя пальто.

Наступила слепая тьма, в которой ясно были слышны хлюпающие шаги. Человек шел той самой дорогой, где росли маслята. Не дыша, осторожно, как воду, разводя кусты, Борис шел следом. Лес снова осветился.