– Может не стоит так сюда пробираться, - спросил Костя, - раз закрыто - значит, они не ждут посторонних.

– Чушь, - отмахнулась летунья, - Просто сторож ушел куда-нибудь, а ворота на всякий случай запер. Смотри, вон и касса. Сейчас купим билеты и будем совсем как сознательные граждане.

То, что издалека Ариэль показалось будкой где продают билеты, оказалось вполне себе жилым домиком, с покатой крышей и резными ставнями.

– Мне кажется, это не касса, - сказал Костя.

– Соглашусь. Но избушка вроде жилая, может хотя бы людей каких - нибудь найдем. Нам же надо у кого-то дорогу спросить.

Летунья подошла к двери и постучала. Ей никто не ответил. Тогда она постучала громче. Но ей опять никто не ответил. Тогда Ариэль как следует размахнулась ногой, чтобы долбануть по двери, но тут избушка ожила. Она поднялась над землей и, резко крутанувшись, свалила летунью на землю, повернувшись затем глухой стеной к посетителям.

– Ух-ты!
– удивился Костя и подбежал к Ариэль, чтобы помочь ей подняться.

– Нда-а., - протянула летунья.
– Не ожидала я увидеть избушку на курьих ножках в Париже.

– Может сама пришла, - пошутил подросток.
– Все - таки здесь красиво.

– Ага, еще скажи, прилетела. А ну-ка, дай я попробую наше волшебное слово. Избушка - избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом.

Домик затрясся, медленно поднялся, и неохотно повернулся.

– О! Что-то новое, - сказал Костя, увидев на двери избушки табличку "CLOSED".

– Ну, я так и думала, - отряхивая одежду, сказала летунья, - не русская это избушка. Совсем не гостеприимная, и какая - то обшарпанная.

Домик угрожающе накренился в сторону Ариэль.

– Пойдем лучше отсюда, - сказал Костя, - кажется, ты ее обидела.

– Фу - ты ну - ты, какие мы нежные. Ладно, больно надо. Пошли.

И Летунья быстрым шагом направилась вглубь парка. Костя еле за ней поспевал. На бегу, он обернулся и посмотрел на встревоженный домик. Тот вернулся на свое место и снова замер. Ариэль не знала куда идти и просто шла по дорожкам, мимо заборов с медведями, мимо уток с зайцами.

– Какой-то зоопарк, - сердито прокомментировала летунья.
– Не одной человеческой души.

– Ой, смотри какой щенок, - крикнул Костя, увидев в траве маленького зверька.

– Прекращай, что ты собак не видел.

– Да брось, - Костя подошел к щенку и осторожно погладил. Зверек замер и, казалось, внимательно следит за действиями человека, но убегать и обороняться не торопился.
– Смотри, какой он красивый, черный - Костя продолжил гладить щенка, и тот, поняв, что опасность ему не угрожает, стал приветливо облизывать пальцы подростка.

Ариэль подошла ближе.

– И правда, очень симпатичный, - сказала она.
– Не пойму что за порода, бродячий, наверно.

– Ну и что, - сказал Костя, уворачиваясь от щенячьего языка. Зверек, совсем разошелся и норовил облизать все лицо подростка.
– Он такой дружелюбный. Давай возьмем.

– Начинается. Я вот тоже сначала не понимала, почему родители против зверей дома, а когда жить одна стала...

– А ты не говорила, что у тебя есть родители, - перебил Костя.

– Конечно, есть, они у всех есть, и у меня и у..., - тут Ариэль осеклась, вспомнив, что Костя из детдома.
– Кхм. А вдруг он чейный, посмотри, ошейника у него нет?

– Нет у него никакого ошейника. Да и посмотри, вокруг ни души. Но кто мог бы оставить такую прелесть.

– Да уж прелесть, - сказала летунья и осторожно погладила щенка. Ей тут же досталась порция слюнявой дружбы.
– Фу! Давай, ладно, возьмем. Но если хозяин объявится, придется вернуть.

– Конечно, - обрадовался Костя и схватил щенка на руки.

– Как назовешь-то его?

– Не знаю еще, - подросток вытянул перед собой руки, чтобы лучше рассмотреть своего нового друга.
– Пусть будет Черныш.

– Оригинально, - саркастично заключила летунья.
– Вот бы он еще дорогу нам показал к мастерской Росси.

И тут щенок неожиданно издал звонкий звук, не очень похожий на лай. Скорее это было пронзительное "вау".

– Смотри, он понимает, - с гордостью за любимца сказал Костя.

– Да, что он понимает. Ему еще до понимания расти и расти. И то, если дрессировать правильно.

– Вау!
– снова издал звук Черныш и стал вырываться.

– Куда ты собрался, глупенький, - пытался удержать его Костя.