– Повторю для ясности, Эмилия: я в тебе очень разочарован, ты не оправдала надежд семьи. Сперва, бравируя своим крошечным даром, ты эгоистично потратила столько времени и средств на обучение в Академии, вместо того, чтобы выйти замуж и принести пользу семье. Потом ты предпочла компанию неотесанных солдафонов в силовых структурах работе в пансионе благородных девиц. Зачем тебе девицы, тебе беспризорников подавай! И непросто беспризорников – отказников! Можно ли скатиться ниже? Хорошо, хоть от столицы далеко – такой позор для рода! Но, даже находясь в глуши, ты нашла возможность пойти против семьи. Тебе понадобилось дать показания против уважаемых членов общества! Против людей, с которыми мы многие годы водим деловые и приятельские знакомства. Как мне в лицо людям смотреть?!

– Я запретил тебе поднимать эту тему, – голос Верреса был глух от негодования, – ты называешь себя отцом, но ни разу не поинтересовался здоровьем дочери. Она чуть не погибла по вине этих «уважаемых», и ты хочешь, чтобы их оправдали? Ты хоть представляешь, какие дела творили эти люди под маской аристократизма? Я могу привлечь тебя к ответственности за давление на важного свидетеля в преддверии суда! Этого добиваешься? Конечно, тебя быстро оправдают, но что будет с твоей репутацией, братец? Ты станешь тем самым Риштаром, который был под судом в столь громком деле.

Женщины синхронно ахнули – ещё бы, угроза нешуточная! Брат против брата… поникшая бабушка сидела на диванчике прикрыв глаза рукой.

– Как ты можешь, дядя! – воскликнула сводная сестра моей предшественницы, являющаяся отличной актрисой: как по заказу из глаз были готовы хлынуть слезы. – Из-за неё так поступить с братом? Со мной? Мою помолвку расторгнут, если будет хотя бы намек на скандал с нашим участием! Папочка, почему ты молчишь? Скажи ему!

– Присцилла, выйди немедленно! – в ответ на нытье последовал рык, отчего девушка вздрогнула. – Сейчас речь не о тебе! – попавшая под горячую руку и дикий нрав, Присцилла отшатнулась. Перевела взгляд на мать в поисках поддержки, на Верреса с Деметрой, после чего окатила меня презрением и расправив плечи, гордо удалилась, громко хлопнув дверью.

– Веррес, лучше не вмешивайся, – продолжает рычать глава семейства, приставая со своего места. – Это ты во всем виноват – потакал ее неповиновению начиная с Академии! Ты и матушка! А теперь посмотрите, она совсем распоясалась! Тянуть в семью какого-то оборванца, это же надо додуматься! Я даю тебе последнюю возможность, Эмилия, – холодный взгляд останавливается на мне. – Как глава рода требую, во-первых, оставь эту бредовую затею с отказниками и вернись домой, одна! А во-вторых, завтра же ты откажешься от своей клеветы, которая может стоить порядочным людям репутации!

Я, обдумывала сложившуюся ситуацию и подбирала слова, чтобы максимально деликатно уведомить эту семейку, что перед ними больше не кроткая девочка Эмилия. Эмилии больше нет, есть Елизавета Андреевна, которой абсолютно до лампочки все вышеперечисленные требования. И с этим придется смириться. Как это преподнести отцу и мачехе особого значения для меня не имело – я уже поняла, что миру между нами не бывать никогда. А вот бабушка… отношения с бабушкой хотелось сохранить. Я бы предпочла, чтобы она не присутствовала при этом разговоре, но имеем то, что имеем.

Не выдержав, прямо скажем, незаинтересованного молчания, отец Эмилии распалился не на шутку – соскочил своего места и обогнув стол, встал напротив.

– Я ясно выразился, Эмилия?

И совершил роковую ошибку: весьма грубо тряхнул меня за плечо… и в этот же момент получил разряд током. Во всяком случае, очень было на то похоже. Между нами сияла неоново-голубая, переливающаяся искрами, дымка – Димкин оберег решил, что мне угрожают.

– Подобное требование заставляет меня сомневаться в вашей нравственности, а потому позволю себе его проигнорировать. Смею заверить, вашим знакомым неведома порядочность, возможно, вы слишком их идеализируете? Без резких движений, – предостерегла мужчину, вновь сделавшего шаг навстречу, – разве вы не убедились, что можете пострадать?

– Ты, ты смеешь мне угрожать своим даром?! Забыла, кому обязана обучением в Академии?

– Никто тебе не угрожал, Паррис, – произнесла бабушка непререкаемо, – это ты все время давишь на девочку. Возьми себя в руки, твое поведение неприемлемо – ведешь себя хуже истеричной барышни! Неужели нельзя обсудить всё спокойно?

К великому сожалению, этот пассаж возымел прямо противоположный эффект. Папаня Эмилии как с цепи сорвался – он разве что ногами не топал от злости, но близко подходить не решался, но это не помешало ему орать:

– Я, Глава рода фон Риштар, не потерплю в семье никаких нищих приемышей! Предупреждаю, дочь, если не отступишься от своего решения, я властью Главы рода вычеркну твоё имя из семейного реестра, так опрометчиво вписанное туда моим отцом. Ты потеряешь не только поддержку рода, но и право принадлежности к семье фон Риштар, право наследования и право называться моей дочерью!

Что ж, кажется, этот балаган пора прекращать. Да и момент подходящий.

– Какое счастье, что я не ваша дочь!