– А у меня денег нету. Я часть зарплаты отдал за кредит на «Дэу», и себе немного оставил на проезд.

– И у меня нету, прикинь.

– Я к матери за деньгами больше не пойду, если ты на это намекаешь. Мы ей итак уже почти тридцать тысяч должны.

– Я ни на что не намекаю, Роб. Я открытым текстом говорю: надо платить. И где денег взять, я тоже не знаю.

Надо сворачивать разговор. Тётки затихли, слушают нашу с мужем перебранку. Прямо вижу, как у них уши увеличиваются в размерах, локаторы поворачиваются в мою сторону. Потом в столовой все кости мне перемоют. Дома лучше договорим.

– Всё, пока, вечером обсудим. Лёнька там как, проснулся уже?

Блин, опять не та тема для чужих ушей, времени полтретьего. Нормальные люди в такое время не спят. Вчера он пришел опять часа в два ночи. Я никак не могу себя приучить к тому, чтобы не ждать его, а ложиться и спать – мне, в отличие от него, рано утром на работу. Роб повесил фонарь перед крыльцом так, что он горит прямо перед окном спальни и светит мне чётко в бессонный глаз. Ни одни шторы не спасают. Лёнька приходит – свет на крыльце выключает. Я каждую ночь лежу и маюсь, дремлю вполглаза, жду, когда выключится фонарь. Мужики мои мне предлагают фонарь выключать вечером и не ругаться. Но тогда я могу пропустить Лёнькин приход домой, и маяться без сна от волнения буду уже до самого утра.

Техникум свой авторемонтный Лёнька закончил еще в прошлом году. Система распределения выпускников, к сожалению, канула в лету вместе с советской властью, а жаль. Сначала он довольно бодро искал работу, ему было интересно. Но всё как-то не складывалось: в большинстве мест, которые он находил на сайтах с вакансиями, требовался опыт, хотя бы пару лет. А откуда его взять, если не работать? Дважды за этот год Лёньку брали на работу, но без оформления, с выплатами денег в конверте. И потом выгоняли, оказывалось, что никто и не собирался брать его надолго, парнем просто временно образовавшиеся дыры в коллективе затыкали. И как только находился человек поопытнее и постарше – пацана сразу вытуривали на улицу. В конце концов, ему всё это надоело, он заявил, что ошибся с выбором профессии и будет теперь думать кем он хочет быть. Похоже, поиски себя за чужой счет передаются у нас в семье по мужской линии! Я бы, может, тоже себя поискала, но кто-то же должен зарабатывать деньги, чтобы с голоду ищущим не помереть.

* * *

Капель шарашит по металлическому отливу подоконника изо всех сил. Какая поздняя в этом году весна! Уже конец марта, а снегу еще полно, и тает он только днем, очень постепенно. А ночью по-прежнему заморозки. Утром еле выезжаю из поселка. Тут ещё проблема, конечно, в моей старой резине, у которой только название, что зимняя, а на самом деле она – откровенно лысая. Но толку этот факт осознавать: денег на покупку новых колес всё равно нет. Может, на следующий год я их заменю, если премию дадут.

Деньги на оплату коммуналки пришлось взять у Ивана: обе кредитки выдоены до дна, а занимать уже не у кого – итак всем должна. Неприятно, конечно, брать деньги на выживание твоей семьи у любовника, ну, а что делать?

– Ась, я вот все жду, когда тебе так жить надоест, – Иван пил свой любимый кофе с мороженым через трубочку и на меня не смотрел: понимал, что говорит неприятное. Понимал, но всё равно говорил. Сам он называет это честностью и искренностью в отношениях.

Вообще, сегодня я не планировала с ним встречаться. Во-первых, устала очень: за выходные так и не удалось выспаться и отдохнуть, столько уборки и стирки накопилось, а от мужиков моих помощи-то не дождешься. Во-вторых… Да не было никакого «во-вторых»! Просто – не было у меня сегодня запала и настроя на встречу с Иваном. Для любви настроение нужно, кураж какой-никакой. Даже просто для свидания. Чтобы очаровывать, удерживать, манить и соблазнять. А у меня все силы ушли на сумасшедшую с ее газом из розетки, шепоток коллег за спиной (змеюки подколодные, обсосали мне все косточки вдоль и поперёк – думают, что я не слышала!) и переживания по поводу долга за газ.

– Вань, ну, инерция, плюс ребенок, ты ж меня с таким приданым, поди, не примешь, – очень хочется, чтобы вот тут он спорить начал. Дескать, да я тебя, да с любым наследством! Да мне жизнь без тебя не мила! Да как ты могла, и всё такое. Но у Ивана во всех разговорах свой собственный сценарий.

– Нуу, ребенком твоего сына уже трудно назвать, 19 лет всё-таки, как-никак, или 20 уже исполнилось, напомни? – Иван усмехнулся в ответ уголком рта, аккуратно распределяя корицу по молочной шапке над кофе. – Парню уже пора от мамкиных забот отказаться, начать свою собственную жизнь строить. Да и отец у него, вроде как, имеется!

Красивый он мужик. И в постели – не чета Робу, который давно уже ни рыба-ни мясо в этом смысле. Но почему же у меня такое ощущение, что меня не в жены вербуют, а в прислугу, в замену маменьки его покойной, которая была «приди-подай-поди вон!» для сына-именитого хирурга? Ну, с тем только отличием, что я еще и секс-услуги должна буду предоставлять, в отличие от маменьки. Хотя, может, зря я придираюсь? По крайней мере, от долгов избавлюсь, вещи начну себе покупать не в секонде (строго в пятницу, ибо по пятницам там максимальная скидка!), а в нормальных магазинах. И отпуск проведу не вверх задом на грядках с помидорами и огурцами, в обеспечение зимней засолки, а хотя бы на берегах Черного моря.

– Если тебе жалко денег, так и скажи. Я тебе их верну, пока далеко не унесла, – мда, и с шутками у меня кривовато сегодня как-то. Не стоило всё же сегодня встречаться. И с деньгами нужно было отруливать иным способом. Слезы прямо закипают где-то совсем рядом, на выходе из глаз. Вот будет идиотизм, если всё-таки расплачусь прямо здесь и сейчас!

– Ну, да, как ты себе представляешь это? Ты мне сейчас их вернешь, а я возьму? Зная, что у тебя проблемы? Не сделает мне эта «пятёрка» погоды, забей, – говорит чуть протяжно, прищуривается, видно, что раздражен.