Достает из шкафа коричневые мокасины с мелкими дырочками, на вид очень мягкие, засовывает конечности, болезненно морщится. Жалко его, знаю, что это такое.

— Так, хватит переглядываться, — обиженно цедит Полина. — Я, между прочим, тоже тут! — подхватывает свою дизайнерскую замшевую полосатую сумочку, отправляется на выход.

Непонимающе пожимаю плечами, Грановский поддерживает мое действо. Ведем разговор без слов, вполне друг друга понимаем.

Выходим к лифту. Краем глаза замечаю, что к филейной части замначальника стикер желтый приклеился, наверное, с какого-то документа подцепила. Смешно, но сдерживаю в себе желание хихикнуть. Надо сказать, а то так и уйдет.

— Полина Анатольевна, — направляюсь к ней, протягиваю руку к попе, чтобы бумажку снять, — отпрыгивает, как ошпаренная, ухитряется даже меня по ладони стукнуть.

— Рехнулась что ли! — рычит. — Как ты смеешь меня хватать?! — залетает в лифт, спиной прижимается к стене, пряча пятую точку. Нервозно держит оборону. — Даже не думай! Никогда! А то папе расскажу, — громкий смех разрезает замкнутое пространство — Грановский давится. А я не знаю, куда деться от неловкости ситуации.

Ну вот, дожили, теперь на меня еще родителям жалуются!

— А папа у нас, кстати, начальник полиции Советского района, — подняв палец вверх, продолжает веселиться Грановский. — И он за свою дочурку отшлепает любого.

Давит это замкнутое пространство, и дышать нечем — тру пульсирующий висок. Так хочется выключить этих двоих. Достали своими подколками, честное слово. В детском саду не наигрались? — Отхожу подальше от Терентьевой. Пусть с листиком на заднем месте красуется перед китайцами, мне все равно. Демонстративно вынимаю из сумки телефон, открываю рабочую почту, делаю серьезное лицо, включаю функцию «игнора» окружающих. Лифт звонко пищит, раскрывая перед гостями створки.

Полина выскакивает первой. Грановский вежливо пропускает меня вперед. Он с манерами знаком? Неожиданно! — Иду не быстро, потому что рыжая летит, как вертолет. Боится, наверно, что нападу сзади и изнасилую. Идиотка! Больно надо! Женщины с целлюлозой поносного цвета на ягодицах, признаться честно, не сильно меня возбуждают! — Перед нами разъезжаются двери.

Наконец-то воздух, — втягиваю кислород полной грудью, от удовольствия даже на секунду глаза прикрываю. На улице тепло, солнышко из-за тучек выглядывает, землянам подмигивает. На деревьях ветер с листвой дурачится, в салки играет. Постепенно прихожу в себя, выдыхаю.

У входа желтый Бентли припаркован. Красивая машинка, амбициозная, под стать фигуре, которая из нее появляется.

— Глеб, — влипает в светловолосого высокого парня Полина. — Эти двое, — тычет в нас с боссом пальцем, — издеваются надо мной все утро, — обиженно выпячивает нижнюю губу, обнимает его за талию.

— Сейчас разберемся, — вид у кареглазого такой серьезный, словно и правда отчитывать планирует.

Притормаживаю, не знаю, чего ожидать, оборачиваюсь к Грановскому. А тот улыбается другу, навстречу ему идет. Протягивает руку, здоровается. Весело о своем болтать начинают.

Жалобы Полины канули в бездну, остались без внимания. Но она не обижается, привыкла к их поведению. Видимо, ей часто от мальчишек достается, любят дразнить бедолагу.

Мужчины рассаживаются на передних сидениях. Мы с Полиной оказываемся вдвоем сзади. Отодвигается от меня подальше, игнорирует, достает документы. А меня снова на подвиги тянет. Не хочется, чтобы она унизительно себя чувствовала на деловом обеде. Все-таки вон какой чудесный наряд мне на ровном месте придумала. Душевный порыв в знак признательности.

— Полина Анатольевна, — набираюсь смелости, стараюсь как можно серьезнее выглядеть. Не смотрит в мою сторону, строит из себя глухую, — у Вас к юбке бумажка прилипла, — выдаю без предисловия. Надоело унижаться. Больше не собираюсь!

Слышу: смс вибрирует, отворачиваюсь к окну, достаю телефон. Документ еще один от Грановского пришел. Оглядывается, ноутбук свой протягивает.

— Успеешь до приезда перевести и перекинуть Власову? Уточнения японцы требуют. — Что-то изменилось в его взгляде, не могу уловить, понять. Просто чувствую подсознательно.

— Хорошо, — лучше в работу с головой, чем задыхаться от напряженной атмосферы внутри салона. Боковым зрением замечаю: Полина ерзает, с филейной части листок снимает.

— Грановский, это твоих рук дело?! — вскрикивает, пытается огреть его ладошкой по спине. А тот уклоняется, хитро лыбится.

Вот почему он так откровенно не замечал желтый клочок, сам его и приклеил, — осуждающе качаю головой. Они всегда в такой форме общаются? — Но решаю, что не мое это дело. Пусть развлекаются, как хотят, главное — меня рикошетом не задело бы.