Непреходящая важность популярности во взрослом возрасте удивляла даже меня, пока мои студенты не преподали мне урок.

В августе 2001 года в кампусе Йельского университета происходило что-то странное. Я недавно занял должность преподавателя на кафедре психологии и собирался прочесть свою первую лекцию, посвященную популярности в детском и подростковом коллективе. В Йеле не было системы предварительной регистрации, поэтому на курс мог записаться любой пришедший в первый день занятий. Занятия велись в небольшой аудитории центрального кампуса, рассчитанной примерно на тридцать пять студентов.

Но по мере приближения к зданию я заметил толпу, собравшуюся с южной стороны лекционного зала. Я подумал, что это учебная пожарная тревога, поэтому побродил какое-то время вокруг и начал болтать со студентами. Вскоре я понял, что никакой тревоги не было – все эти люди ожидали моего занятия. Все до единого!

Я пробрался сквозь толпу у здания, прошел сквозь живой коридор по лестнице и наконец-то добрался до своей крошечной аудитории. Все это время я задавался одним и тем же вопросом: неужели все они пришли сюда, чтобы послушать лекцию о популярности? К следующему занятию секретариат выделил под мой курс аудиторию Йельского юридического факультета – самый большой зал кампуса. К концу первой недели на мои занятия записался каждый десятый студент университета, то есть 550 человек. В течение семестра со мной связывалось университетское начальство, члены научно-экспертных советов национальных молодежных организаций и корреспонденты из ABC News. Было совершенно очевидно, что «популярность» популярна. Но почему?

Поначалу люди одинаково объясняли огромное количество слушателей, записавшихся на курс. Несколько коллег в разное время сказали мне приблизительно одно и то же: «Ну конечно, к тебе пришла толпа. Это же Йель! Это те самые ученики, которых травили в старших классах школы, а теперь они пришли на твои занятия, чтобы развить социальные навыки».

Однако время показало, что дело было совсем не в этом. Группа состояла из абсолютно разных студентов. Разумеется, кто-то из них был отвергнут обществом в детстве, но другие при этом были исключительно популярны. Среди них были дети американских сенаторов и национальных советников, а также лучшие спортсмены университета. Еще была звезда кино и несколько талантливых музыкантов, которые уже успели поездить по миру. Некоторые студенты летом подрабатывали в Белом доме. Это были будущие врачи и юристы, ученые и политики, экономисты и генеральные директора компаний из списка Fortune 500. Один из слушателей стал автором бестселлеров, еще один получил стипендию Родса [2] .

«Что вы все здесь делаете?» – спрашивал я студентов в середине семестра.

По их словам, несмотря на то что времена детских площадок и школьных столовых остались позади, популярность ничуть не утратила своего значения. Во время летней практики студенты видели, как фактор популярности продолжает играть свою роль в залах заседаний, операционных и учебных классах. Баскетболисты сталкивались с этим явлением в спортзале. Адвокаты рассказывали, как фактор популярности менял расстановку сил в суде. Даже те студенты, которые проходили практику в конгрессе, видели влияние фактора популярности на законодательные решения правительства. Но в первую очередь все замечали влияние фактора популярности на свою жизнь – ведь популярность, которой они наслаждались или от которой страдали в детстве, скорее всего, никуда не девается и во взрослом возрасте. Наш опыт, связанный с популярностью, в прямом смысле этого слова не оставляет нас ни на мгновение. На самом деле мы всю жизнь остаемся старшеклассниками.

Спустя много лет я поинтересовался, повлияла ли популярность на взрослую жизнь моих первых студентов, которых я учил в Нью-Хейвене. Я знал, к кому обратиться.

Дэниел Клеменс всегда выделялся на фоне сотен других студентов. Его все знали, уважали и любили. Одного упоминания его имени бывало достаточно, чтобы на лице любого преподавателя или студента возникла улыбка. Он был известным всей Америке теннисистом и лучшим учеником старшей школы. Поступив в Йельский университет, он занял достойное место среди лучших студентов. Но было в нем что-то такое, что отличало его даже от впечатляюще успешных товарищей. Дэниел был необыкновенно добрым, потрясающе вежливым, всегда позитивным и энергичным. Сверстники считали его непревзойденно крутым. Он был самым популярным студентом на моем курсе, посвященном популярности. К концу выпускного курса он получил стипендию Родса.

Сейчас Дэниелу за тридцать, и он именно такой, каким вы его себе представляли, – внимательный, трудолюбивый, скромный и привлекательный. За последнее десятилетие или около того Дэниел основал и продал несколько предприятий с многомиллионным оборотом. Если вы когда-нибудь пользовались Google Docs, то знайте, что Дэниел в числе людей, которого следует поблагодарить за эту возможность. Ему принадлежала одна из компаний, помогавших разрабатывать динамические функции приложения. Проработав несколько лет над стратегическими инициативами Google, Дэниел стал популярным инвестором и советником многих наиболее успешных генеральных директоров и предпринимателей во всем мире. Кроме того, он часто выступает в роли консультанта и основного докладчика на бизнес-семинарах. Он дружит с несколькими бывшими президентами США, членами конгресса, премьер-министрами и директорами известнейших мировых корпораций уровня Google.

Дэниел уверен, что популярность играет важнейшую роль в жизни взрослого человека, оказывая влияние на инновации и производственные показатели корпораций во всем мире. По его словам, работа во многом кажется ему схожей с миром подростков, каждый день напоминая о курсе, который я вел. Этот аспект играет роль на каждом совещании и влияет на принятие каждого решения.

«Вот как это происходит, – объясняет Дэниел. – После совещания все разбиваются по двое или по трое и собираются вокруг кулера с водой. Именно здесь можно услышать, что люди думают на самом деле. Здесь обсуждается то, о чем и речи не было на совещании. Я всегда поражаюсь этой огромной разнице и спрашиваю себя: откуда такие отличия?»

Теория Дэниела состоит в том, что популярность препятствует эффективному принятию деловых решений. Вернее, все дело в страхе ее потерять. «Люди не хотят потерять свой статус или разонравиться окружающим, – говорит он. – В компаниях много формализма, люди склонны следовать за большинством. Все боятся говорить то, что думают. Мне кажется очень интересным то, как сильно мы переоцениваем уверенность окружающих в себе и какое большое значение это имеет в тридцать, сорок и пятьдесят лет. Людям такого возраста до сих пор важно одобрение сверстников. Они по-настоящему хотят, чтобы окружающие их любили. Если им кажется, что они недостаточно нравятся другим, это терзает их днями и даже месяцами».