Как на фабрике, так и в городе молодежь была расслоена: дети служащих, гимназисты, купчики, мещане и мы особо – рабочие. Я принадлежал к группе рабочей молодежи, как и мои друзья – ткач Вася Соколов, слесарь Володя Исаевский, Шура Соловьева и др.

Характерно поведение этих сынков и дочек служащих, купцов, как поведение и гимназистов. Мне запомнилось на всю жизнь: организовали они в городе игру в футбол – нас не принимают – близко к ним не подходи. На другом берегу реки существовал так называемый «Мещанский бульвар». Нас, фабричную молодежь, туда не допускали. На этом бульваре по вечерам недели и, особенно, в воскресные дни было много купеческой молодежи. Они отдыхали, а нас не допускали. Для порядку дежурили полицейские, а если мы насильно туда прорвемся, то нас ловили и задерживали. Нам было название «Черная кость».

Хотя нам времени, и свободы гулять не было, а всё же хотелось отдохнуть, ибо наш день проходил так: кончил вечером работу, кое-что покушаешь и надо дров наколоть и принести домой эти дрова, и воду, и спать… Время у меня проходило так быстро, что я и дня не видал. Другого воспитания (возможно, имеется в виду «культурного досуга») никакого не было, кроме, иногда в воскресенье в фабричной школе – кадет по партии – учитель Сафронов Ф.И. читал нам разные книги классиков (конечно, не революционные) и через волшебный фонарь показывал картинки и разные виды природы и животных из сказок и басен.

Вот и всё, что мы имели до дней Февральской революции. Хотелось учиться. Я, окончив 4 класса фабричной школы, подал заявление в городское ремесленное училище. Но оно было частное, в приеме отказали: отец, мол, у тебя рабочий, да ещё и неблагонадёжный. О поступлении в гимназию даже мечтать было запрещено – туда брали только «белых».

Вот почему моя мысль формировалась революционно: требовала, искала своего общества, наших взглядов. Но в то время на фабрике никаких партий не было, а если и работали, то одиночки-революционеры, и то в глубоком подполье.

Я постоянно находился в гуще рабочих и лет с пятнадцати моё классовое самосознание, и мировоззрение стало оформляться по пути интереса борьбы со всякого рода несправедливостью. К этому времени на фабрике подпольно работали социалисты (помню прядильщицу М. Соловьеву, революционера Н. Кузнецова, служащего Васю Новикова, братьев Пашкевичей – из рабочих).

Постепенно я узнавал, на чем держится царское самодержавие и полиция. Конечно, я в эти годы – до 1917 года – как малограмотный в этих вопросах не мог разбираться, но уже к 1917 году, а вернее перед войной 1914 года, видя революционный подъём на фабрике: стачки, забастовки и маевки, стал проявлять активность и интерес к этим событиям. Через газеты, листовки узнавал и о Ленских событиях (1912 года), расстрелах рабочих (в Петербурге) 1905 году.

Об одной такой маевки в 1912 году я писал воспоминание, которое помещено в Тутаевской районной газете «Путь Ильича» № 44 от 9 апреля 1967 года.

Митинги и демонстрации в Петрограде, 1917 г.

Февральская революция в России положила начало созданию новой формы власти и в нашем городе, который тогда назывался Романов-Борисоглебск. В марте 1917 года образовался Романово-Борисоглебский Совет рабочих и крестьянских депутатов. В первое время большинство в Совете принадлежало представителям партий социал-революционеров – эсерам и социал-демократов – меньшевикам. Другие социал-демократы (большевики) в данном Совете были в незначительном меньшинстве, всего лишь на 2–3 голоса. Председателем Совета был избран эсер Антонов. В Совете был и бывший городской голова Протопопов. Местные богачи, торговцы, зажиточные крестьяне (кулаки) продолжали жить почти так же, как при прежней власти.

Для лучшего понимания происходящего важны сохранившиеся воспоминания современников.

Вспоминала Лидия Аверьяновна Старостина:

В 1917 году большевики Романовской мануфактуры Классена вели настойчивую борьбу за массы, за освобождение их от эсеровско-меньшевисткого влияния. Пропаганда и агитация за ленинские тезисы социалистической революции, ежедневная кропотливая работа среди рабочих сделала своё дело: люди труда постепенно стали понимать, кто борется за их интересы, а кто только прикрываясь крикливыми, демагогическими лозунгами, хочет повернуть вспять неудержимый поток революции. Важную роль в установлении советской власти и создании комсомола в Романове-Борисоглебске и Ярославской губернии сыграл большевик Панин Николай Николаевич. Николай – уроженец Романово-Борисоглебского уезда – подростком отправился на заработки в Петербург. За участие в рабочем движении неоднократно арестовывался и отбывал ссылку. В сибирской ссылке общался с В.И. Лениным, принимал участие в партийных акциях. Обогащённый опытом работы на питерских предприятиях, он возвратился в родные края.

В 1911 году Н.Н. Панин на родине, в Романово-Борисоглебске. Здесь он открывает книжную лавку для прикрытия нелегальной деятельности. Впоследствии работает на фабрике Классена и ведёт революционную деятельность. С весны 1917 года Панин – руководитель Романово-Борисоглебской большевистской организации, председатель Совета рабочих депутатов на льномануфактуре. После победы Октябрьской революции в Петрограде Н.Н. Панин становится во главе местного исполнительного комитета Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов и укома (уездного комитета) партии.

Вот как вспоминал о том времени Александр Иванович Валенков:

В те годы прибыл на фабрику революционер Н.Н. Панин. Он поступил работать токарем механической мастерской, а я уже работал помощником нормировщика этой мастерской и почти ежедневно с ним виделся… Панин очень полюбил меня и хорошо проштудировал. А в 1916 году иногда доверял мне, я бы сказал, конспиративную работу. Фактом может служить хотя бы то, что он поручил мне в ночное время, когда фабрика не работала разбросать и приклеить хлебом листовки у машин рабочих и во всех уборных ткацкого цеха. А сделать это у меня была возможность, т. к. служащие были вне подозрения. Мне приходилось иногда работать ночью, особенно перед подсчетом зарплаты рабочим. И это поручение я выполнил без сучка и задоринки, разбросав под машины и в уборных эти листовки, несмотря на то, что в цехе этой фабрики водились крысы иногда ростом не меньше кошки. Я разбрасываю, приклеиваю, а они как враги вокруг меня носятся. Но поручение я всё-таки выполнил. Наутро переполох на фабрике, розыск, а я спокойно сижу и слушаю.