Где-то близко залаяла собака. Юбер остановился. Его глаза, привыкшие к темноте, различили группу невысоких строений, прилепившихся к кромке леса, который, по всей вероятности, служил зимой защитой от ветра.

Через минуту он вошел в ригу, указанную Лин Манновой, и чиркнул спичкой, чтобы осветить ее. Несколько сельскохозяйственных инструментов, в глубине огромный стог сена, к которому приставлена лестница.

Он тщательно погасил спичку и наощупь дошел до лестницы. Едва поднявшись по ней, он упал на сено и заснул.

Собака побрехала еще несколько минут, потом, устав, замолчала, и было слышно только завывание ветра в высоких пихтах, защищавших ферму...

Такара больше не смеялся. Он начал уставать и беспокоиться: ненормально, что его держали так долго.

Он отломил кусок жевательного табака и сунул его в рот в тот момент, когда Владимир вернулся со свертком под мышкой. У комиссара был довольный и жестокий вид, совершенно не понравившийся Такаре. Затем вошел еще один человек, закрыл дверь и прислонился к ней. Рыбак заметил, что он не снимает ладонь с рукоятки табельного "нагана".

Тревожный признак.

Владимир развернул принесенный сверток, в котором оказалась одежда.

– Мы нашли это на твоем судне, в тайнике под палубой.

Такаре вдруг стало тяжело дышать, Зачем он сохранил шмотки американского агента? Почему не выбросил в море, утяжелив куском железа, чтобы они сразу пошли на дно? Истина была в том, что он надеялся продать их и выручить несколько рублей... Опять хотел нажиться. Он страшно разозлился на себя, но сумел сказать совершенно спокойным голосом:

– Не понимаю, зачем вы это делаете, но если хотите, чтобы я вам помог, придумайте что-нибудь другое...

Владимир смотрел на него, пока он говорил. Круглое лицо чекиста медленно краснело от злости.

– Что ты хочешь сказать? – заорал он.

Такара хладнокровно уточнил:

– Что вы не могли найти это на моем судне. Я оставляю свою одежду дома и, выходя на лов, никогда не беру с собой смену. Понятно?

– Сукин сын! – заорал Владимир. – Ты намекаешь, что... что...

От возмущения он не мог говорить. Такара поднял руки, выражая протест.

– Я ни на что не намекаю, комиссар!

Совсем ни на что...

И он договорил:

– Может быть, вы правы, комиссар. Может быть, ваши люди действительно нашли эту одежду на моем судне. Значит, ее без моего ведома принес Кунг. Да, это вполне возможно.

Владимир презрительно посмотрел на него:

– Эти вещи никогда не принадлежали Кунгу.

– Да? – спросил Такара, изображая вежливый интерес. – Как вы это узнали?

Владимир сделал паузу, прежде чем ответить:

– Они для него слишком велики и... не имеют запаха.

– Не имеют запаха? – повторил Такара, встревожившись и делая вид, что не понимает.

Он провел своими толстыми пальцами по густой всклокоченной черной шевелюре. Владимир уточнил:

– Если бы они принадлежали Кунгу, то сохранили бы его запах. От Кунга воняло; это всем известно! С другой стороны, если бы они пролежали на твоем судне долго, то пропитались бы рыбным запахом. Сочувствую тебе, но эта одежда не имеет запаха...

Пауза, потом:

– Чтобы избавить себя от неизбежных неприятностей, тебе лучше сказать мне, откуда они взялись и чему или кому служили.

Такара начал понимать, что его дела ухудшились. Он попался в ловушку.

Как крыса. Единственно возможное поведение: отрицать, отрицать до конца, вопреки Очевидным фактам.

– Я не понимаю, – буркнул он, потирая руки, – и до сих пор не знаю, что вы хотите от меня услышать...

Владимир обошел стол и встал перед рыбаком.

– Не знаешь, что я хочу от тебя услышать?

– Да.

Владимир вытащил свой "наган" и, держа его за ствол, стал постукивать рукояткой по ладони левой руки. Такара увидел удар и успел прикрыть лицо. Ему показалось, что рука влетела в рот. В горло потекла кровь, и его охватила ярость. Неповрежденной левой рукой он схватил чекиста за горло и без видимого усилия поднял его, как куклу. Рыбак прочитал в глазах Владимира ужас и увидел, как он высунул язык, прежде чем вспомнил о том, что сзади него есть второй чекист.

Но было уже поздно: искаженное лицо Владимира перед ним расплылось, потом совсем исчезло...

– Спасибо, – прохрипел Владимир, массируя шею.

Второй не ответил. Он снял один за другим несколько черных волосков, прилипших к рукоятке "нагана" и убрал оружие в кобуру. Владимир перестал растирать шею, два или три раза с трудом сглотнул слюну, потом связал одежду в сверток и сунул его под мышку.

– Я ухожу, – сказал он, направляясь к двери. – На час, не больше. Как только он очнется, немного поработай над ним. Хотелось бы, чтобы он был более сговорчив...