В результате в настоящее время ТС-3 характеризуется единой торговой политикой, единой системой таможенно-тарифного и нетарифного регулирования и таможенного администрирования, единой системой санитарно-ветеринарных, фитосанитарных требований.

ТС-3 был создан в очень сжатые сроки. Это диктовалось необходимостью повышения устойчивости и эффективности экономики государств-членов в условиях глобального кризиса [Глазьев С.Ю. Зачем нужен.., 2012, c. 5]. Влияние глобального кризиса, а также кардинальных изменений в мировой экономике и политико-экономической конфигурации постсоветского пространства на процесс формирования ТС-3 подчеркивают ряд специалистов [Винокуров Е.Ю., Либман А.М., 2013; Ушкалова Д.И., 2012, с. 8; Суздальцев А.И., 2012, с. 159]. Некоторые из них также полагают, что форсированное создание ТС-3 во многом стало следствием роста в 2000-е годы реальной интеграции «снизу» в пределах своеобразного интеграционного ядра России, Белоруссии и Казахстана, формировавшегося уже с 2004–2005 гг. В торгово-экономические отношения будущих членов ТС-3 активно внедрялись такие формы делового сотрудничества, как аутсорсинг, лизинг, передача технологий, приграничная торговля [Винокуров Е.Ю., Либман А.М., 2013].

Однако довольно широкий круг специалистов считают, что при формировании ТС-3 нельзя было торопиться и перескакивать через этапы. Они отмечают, что жизнеспособность ТС-3 во многом определяется решением задачи обеспечения успешного поступательного развития интеграции на микроуровне с вовлечением в этот процесс максимально широкого круга хозяйствующих субъектов, а это процесс длительный [Чуфрин Г., 2010].

От других проектов региональной интеграции в СНГ формирование ТС-3 отличается, c одной стороны, наиболее последовательным следованием европейской модели интеграции, а c другой – наиболее адекватной адаптацией этой модели к условиям постсоветского пространства [Ушкалова Д.И., 2012, с. 8]. При этом в отличие от интеграционных процессов в Западной Европе интеграция в регионе СНГ в силу политико-экономического устройства постсоветского пространства по сути обречена на «однополярность» – ориентацию на Россию [Ушкалова Д.И., 2012, с. 12]. Таким образом, одной из особенностей евразийского блока является асимметрия между участниками. Разница в масштабах экономики крупнейшего государства – России – и остальных членов ТС-3, по оценкам ЕБРР, более значительна, чем в любом другом региональном экономическом объединении. Численность населения и размеры валового внутреннего продукта (ВВП) Казахстана составляют порядка одной десятой от российских, а у Белоруссии это соотношение еще меньше. Тем не менее практика показывает, что региональная интеграция приносит немалые выгоды интеграционным группировкам, характеризующимся доминированием одного государства (Бразилия в блоке Меркосур), хотя фактор асимметрии может этому препятствовать [Доклад о переходном процессе.., 2012, с. 79]. Эффективное функционирование подобных группировок достигается только на основе консенсуса, при котором политические прерогативы «полюса» эквивалентно обмениваются на те или иные экономические выгоды для периферии, что в определенной степени и происходило при создании ТС-3.

Так, естественные противоречия между партнерами, обусловленные тем, что Казахстан и Россия являются крупными поставщиками энергоносителей, а Белоруссия – их импортером и транзитером нефти и газа на европейские рынки, решались путем создания сложных схем дотирования импортера. «Фактически лояльность Минска покупалась ресурсной поддержкой». В то же время жесткая позиция Минска по допуску к беспошлинной российской нефти подтверждает тезис о том, что основой интеграции на постсоветском пространстве остается энергетический фактор [Суздальцев А.И., 2012, с. 161–162].

Дальнейшие перспективы трехсторонней интеграции будут определяться не только желанием и умением сторон найти приемлемые для всех решения возникающих проблем, но и накопленным позитивным эффектом от создания ТС-3.

Прежде всего следует отметить, что в работах, посвященных интеграции Белоруссии, Казахстана и России, опубликованных после 2011 г., деятельность ТС-3 анализируется в связке с ЕЭП трех стран, начавшего функционировать 1 января 2012 г. Однако традиционно основное внимание при анализе экономических эффектов региональной экономической интеграции на этапе ТС уделяется ее воздействию на внешнюю торговлю.

Основными целями образования ТС-3 изначально провозглашались снятие барьеров в торговле между странами-участницами, координация экономической и внешнеторговой политики, а также формирование благоприятных условий для выхода товаров и услуг на мировые рынки. Однако в силу различий экономик стран, вошедших в ТС-3, различной оказалась степень реализации поставленных задач.

По расчетам Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН, сделанным еще до глобального кризиса, суммарный интеграционный эффект ТС-3, измеряемый дополнительным производством валового внутреннего продукта, в 10-летней перспективе составит примерно 400 млрд долл. Таким образом, государства – участники ТС-3 за счет интеграционного фактора получат дополнительно около 15% прироста ВВП. В среднесрочной перспективе темпы экономического роста могут вырасти в 1,5–2 раза за счет восстановления кооперационных связей и общего экономического пространства. При этом оценки украинских и белорусских экономистов давали примерно сходные результаты [Глазьев С.Ю. Зачем нужен Таможенный.., 2012, с. 10].

Противоположного мнения придерживается сотрудник МВФ Л.В. де Соуза (L.V. De Souza). В опубликованном в 2011 г. исследовании он на основе модели общего равновесия GTAP делает вывод о негативном воздействии создания ТС-3 на экономическое развитие входящих в него стран в силу преобладания эффектов отклонения торговли над эффектами его создания. Однако сам автор признает, что исследование носит предварительный характер и содержит много допущений [Ушкалова Д.И., Головнин Ю.М., 2011, с. 40].

Результаты функционирования ТС-3 в первые два с половиной года действительно выглядели вполне оптимистично. По данным ЕЭК, за первый полный год работы (2011) взаимная торговля между странами выросла по сравнению с 2010 г. на 32,1%, рост торговли с третьими странами составил 33% [Об итогах внешней и взаимной торговли… в 2011 году, 2012, с. 1, 3]. В 2012 г. рост взаимной торговли был уже не таким значительным. Но и он более чем в два раза превысил темпы роста торговли с третьими странами (8,7% против 3,2%) [Об итогах внешней и взаимной торговли… 2012 года, 2013, с. 1].

В 2013 г. закрепить положительную динамику развития взаимной торговли в ТС-3 не удалось. По данным ЕЭК, за январь – октябрь 2013 г. объем взаимной торговли между членами ТС по сравнению с тем же периодом 2012 г. сократился на 6,3%, тогда как объем торговли с третьими странами снизился всего на 1%, т.е. объем взаимной торговли между государствами ТС-3 сократился сильнее, чем внешней торговли с третьими странами. Без учета топливно-энергетических товаров объем взаимной торговли государств – членов ТС-3 по сравнению с январем – октябрем 2012 г. увеличился на 1,1% [Об итогах внешней и взаимной торговли… январь – октябрь 2013 года, 2013, с. 1, 2].

Главным фактором, негативно повлиявшим на показатели взаимной торговли в ТС-3 в 2013 г., стало резкое уменьшение продаж российских нефтепродуктов в Белоруссию (на 39,5% за январь – май 2013 г.). Это связано с закрытием Россией очередной лазейки для реэкспорта российской нефти и нефтепродуктов из Белоруссии в Европу – так называемой «растворительно-разбавительной схемы» (поставка в Белоруссию из России нефти и первичных нефтепродуктов, их переработка и экспорт под видом растворителей), лишавшей Россию доходов от экспортных пошлин [Самедова Е., Хмелев М., 2013].