И вот когда я несколько лет назад говорил это, мне самому не был ясен механизм воспроизводства этой конфигурации. Но четырнадцатый и пятнадцатый годы нового столетия подсказали, в чем феномен живучести этих антагонистов / близнецов. В каждую эпоху в какой-то момент происходит их взаимопоглощение: орда поглощает общину, а община – орду. Мы, утверждают историки, в конце XV в. освобождаемся от ордынского ига. Но, как указывают свободные философы, ставка хана переносится в Москву. Опричнина (новая орда) в XVI в. как будто бы расправляется с земством (или: берет верх над земством). Лет через сорок земство в ходе Смуты продуцирует свою опричнину, которая не дает состояться новой польско-боярско-казацкой орде. Ну и так далее. Имеются в виду Петр I, Сталин. Там такие же сценарии.

И сегодня. Казалось бы, к началу девяностых годов ХХ в. земство / община скинули с себя номенклатурную орду. Да и сами ее тут же породили. И, так сказать, взаимопоглотились. Мы не хотим и не можем идти иным путем. А какой бы он мог быть – иной? Орда становится национальной, т.е. гражданской, т.е. ответственной и патриотической элитой, а земство / община – обществом. Или, как говорил Карл Поппер, не полубиологическим единством, но союзом совершеннолетних личностей.

У нас по-прежнему «партия и народ едины». Не знаю, навсегда ли, но, видимо, в ближайшее время иной путь нам заказан.

В современной политической науке господствует элитистская концепция: элиты определяют политику. Можно как угодно относиться к этому выводу, но, безусловно, некое зерно рациональности в нем есть. О чем говорит опыт последних ста пятидесяти лет? Кто затеял войны, разрушившие мировой порядок, установленный Венским конгрессом 1814–1815 гг.? Речь идет о войнах, приведших к образованию современных Германии, Италии и …даже Франции.

Франции – в том смысле, что была разрушена (и, видимо, навсегда) ее континентальная гегемония, которая существовала со времен Людовика XIV. В России значение крушения европейского господства Франции – недооценивается. Когда-то Франция «развелась» с Англией… (Несколько столетий это было одно государство, та же династия правила в Париже и в Лондоне, лондонская знать говорила по-английски и по-французски. Все изменилось во времена Генриха VIII в начале XVI в. Будущие Франция и Англия расстались. Англия, победив испанскую Армаду, стала владычицей морей: «правь Британия морями». Франция занялась континентом.) Так вот, франко-прусская война 1870 г. подвела черту под всей этой историей. Британия создала свой мир за пределами Европы – будущие США, Австралия, Новая Зеландия. Лишь в Канаде две части одного бывшего государства спорили за гегемонию. В целом, как известно, победила Англия.

Итак, франко-прусская война стала рубежом в истории человечества. В мировой политике появился новый игрок – Германия. Европа и, следовательно, весь мир потеряли относительную устойчивость венских договоренностей. Бурный рост мировых техники и технологий конца XIX – начала XX в. привел к созданию оружия массового уничтожения (ОМУ). И многим казалось, что это как раз противовес родившейся тогда опасной «многополярности» мира. Не может быть войны при наличии газа, пулемета, разрывных пуль. То есть парадоксальным образом ОМУ и были тем барьером, который стоял на пути тех, кто хотел переделать мир. Почему же началась война?

Выскажу странное предположение. К 1914 г. миром правили люди, которые не знали, что такое война. У них не было страха перед мщением, кровью, смертью. И столетний венский порядок был окончательно взорван. Вторая мировая война стала «лишь» заключительным актом Первой. Ее главные действовавшие лица – недовоевавшие или проигравшие в 1918 г. Затем последовал период примерно семидесятилетнего мира, который не был разрушен даже развалом СССР и подъемом Китая. Но к 2014–2015 гг. лидерами ключевых стран мира оказались люди, родившиеся через десять–двадцать лет после окончания Второй мировой. У них тоже нет опыта военного времени. Единственным ограничителем (барьером) нового глобального столкновения является наличие ядерного оружия. Сегодня кажется, что его применение абсолютно невозможно. Это приведет к концу жизни на Земле. Но ведь сто лет назад, как мы знаем, тогдашнее ОМУ тоже считалось чем-то вроде красного света на дороге к войне.

Какой вывод из всего этого? История последних ста пятидесяти лет показывает, что поколения лидеров, не переживших лично ужас войны, могут развязать ее даже при наличии ОМУ и ядерного оружия. Это делает современную ситуацию предельно опасной. В российских СМИ стали появляться материалы, невозможные даже при господстве коммунистов – о допустимости нанесения ядерных ударов по Западу. Во вроде бы солидных политических журналах можно встретить такие «мэссиджи»: «Конфликт между Россией и Западом имеет глубинный, сущностный характер. США и его сателлитам важно не перейти “красную черту”, чтобы не началась Третья мировая война. Вызывающее поведение, бряцание оружием около наших границ в конечном итоге может привести к тому, что начнется ядерная война. Мы бьем Европу в среднем где-то раз в столетие. Видимо, наступает момент напомнить ей о приличном поведении в международных отношениях. Европейцы после распада СССР немного подзабыли о том, что их когда-то били. Не исключено, сейчас приближается время, когда они рискуют нарваться на хорошую порку» 27 .

Или вот, к примеру, Вячеслав Алексеевич Никонов констатирует: «У России появились неприятности. Слабый рубль, падение цен на нефть, санкции. Что России в этой ситуации делать? Конечно, ответ на этот вопрос у нас всегда был один. Главные союзники России – это ее армия и флот. И в последнее время Россия предприняла резкий рывок в усилении своей обороноспособности …У России по совокупной мощи – вторая военная машина на планете после США. А по многим параметрам – первая. У нас появились новые системы вооружений, которые принципиально меняют баланс военной силы …У нас есть новейшие межконтинентальные баллистические ракеты, способные достичь территории США не только через Северный полюс, но и через Южный… Наша ракета может прилететь совсем не оттуда, откуда ее ждут» 28 .

Вроде бы и ничего особенно воинственного, но как-то страшновато. Особенно из уст председателя думского комитета по образованию.

Зимой тринадцатого–четырнадцатого я принялся писать дневник. Но Крым как-то выбил из колеи. А затем – Донбасс и общее одичание, ожесточение, ужесточение. В начале пятнадцатого государство подарило нам десять дней отдыха (впрочем, это уже обычное дело), и все это время я читал книги по русской истории 29 . Хотелось остановиться, оглянуться, задуматься… Не на бегу, как почти всегда. При этом понимал: после того, что произошло в стране и мире в Четырнадцатом, следует еще раз обратиться к нашему прошлому – с вопросами и за советом.