Было очевидно, что мужчина в маске не отличался особой скромностью. Однако Глеба озадачило не это. С первого же произнесенного артистом слова он испытал странное чувство, словно где-то уже слышал сквозившие в его голосе интонации. Даже его жестикуляция казалась знакомой. Но определить точно, кого тот ему напоминал, не представлялось возможным. Всему виной была маска, не только скрывавшая лицо артиста, но и заметно менявшая его голос. Оставалось лишь молча наблюдать за представлением и теряться в догадках.

На сцену вразвалку вышел дородный детина, тоже в маске, правда, изображавшей гнев, и принялся неуклюже декламировать заученную роль. Стоило ему открыть рот, как Глеб подловил себя на мысли, что тон его голоса также казался ему знакомым, но вот откуда, он так и не мог понять. В течение следующих минут Глеб испытывал такое же странное чувство по поводу почти каждого появлявшегося на сцене артиста. Наконец, все действующие лица заняли места, а вперед выступили здоровяк и высокий мужчина в грустной маске.

Как только началось представление, все сомнения отпали сами собой – сюжет, да что там, все диалоги повторяли одноименное произведение Шекспира. Глеб слишком хорошо его знал, чтобы ошибиться. Он даже сыграл в школьном театре незначительную роль, когда один из учеников заболел, и до сих пор помнил свои пару реплик.

Мысли налезали друг на друга, спеша поделиться соображениями. Двойник Шекспира? Необъяснимое стечение обстоятельств, благодаря которым кто-то умудрился повторить один в один знаменитую пьесу? Поверить в это было сложно. Однако делать было нечего. Не бежать же через сцену и, срывая маску с ближайшего актера, спрашивать, откуда они это придумали?!

– Не нравится представление? – поинтересовались вдруг сбоку.

Глеб, вздрогнув, повернул голову. Принцесса Клея с любопытством вглядывалась ему в лицо.

– Просто вспомнил о своем мире, – выбирая как можно более приближенный к правде ответ, сказал Глеб, заодно прикидывая, как девочке удалось так незаметно сесть рядом.

– Ясно, скучаешь, – понимающе сказала принцесса. – Может, наши театры и не такие развитые как ваши, но постарайся получить удовольствие. Все-таки это твой день. И вообще… Уверена, ты обязательно вернешься домой.

– Мне бы такую уверенность, – отрезал Глеб. – Гар обещал, что я все пойму, когда стану настоящим радужником... Радужником-то я стал, а вот понять ничего не понял.

Клея хмыкнула:

– По-твоему, все тайны радужничества открылись бы перед тобой в первый же день? Нужно время, ты слишком торопишься.

– Да, может, и так, – нехотя согласился Глеб. – Но все же я ожидал другого.

Принцесса ухмыльнулась, но тут же переменившись в лице, сурово добавила:

– Об этом будем думать позже. А пока наслаждайся представлением. Оно ведь...

– В мою честь, я знаю, – закончил за нее Глеб, чувствуя, как губы невольно расплываются в улыбке.

– Именно, и, между прочим, оно обошлось королевству в довольно солидную сумму, – с напускной строгостью напомнила Клея.

Больше они не заговаривали. Девочку настолько захватило зрелище, что отвлекать ее было бы преступлением. А когда изображавший Гамлета актер-коротышка в тоскливой маске кольнул отравленным клинком «короля» (которого играл открывший представление «улыбающийся» золотоволосый), и тот, работая на публику, с причитаниями нарочито медленно завалился на спину, прямо на мягкий песок, принцесса ахнула и невольно прижала ладонь ко рту. По раздавшимся таким же многочисленным возгласам изумления Глебу стало ясно, что спектакль будет иметь успех.

Так оно и случилось. Стоило отгреметь последней фразе, как зрители повскакали с мест, взорвавшись аплодисментами, а на сцену, зарываясь в песок, дождем посыпались мелкие монетки.

Золотоволосый выскочил вперед и, раскланявшись, послал зрителям воздушные поцелуи. Глеб надеялся, что уж сейчас-то он, наконец, снимет маску, но не тут-то было. Неугомонный артист подбежал к первому ряду, по очереди поклонился Ванаку, дуксу Зелу и Клее, а затем схватив Глеба за руку, потянул его на сцену.

Опешив, мальчик позволил себя вывести.

– Вот в честь кого мы выступали благодаря приглашению его величества! – прокричал артист, проведя рукой по пышным волосам.

От этого жеста Глебу почему-то стало не по себе.

– Поприветствуем же нашего посредника и обретение им силы! – не унимался золотоволосый.

Горожане охотно зааплодировали пуще прежнего.

– Сегодня в полночь, там, где дорога соединятся с лесом, – вдруг прошептал артист.

Глеб удивленно уставился на него, но золотоволосый крепко сжал ему плечо.