– И вправду жестокий народец, – процедил сквозь зубы все более злящийся Миркс. – Когда-нибудь с ними будет покончено! И раньше, чем они могут себе представить! Без обид, ладно? – добавил начальник королевской стражи, вспомнив, кем является мальчик рядом с ним.

Леви тоже хотел было что-то сказать, но внезапно хлопнул себя по лбу ладонью.

– Сегодняшнее представление! – воскликнул он. – Если не поторопимся, то не успеем к началу, и его величество будет в ярости.

– Представление? – спросил в который раз сбитый с толку Глеб.

– Объясню по дороге, – торопя его, отрезал Леви.

– Запомнишь тут! – пробурчал себе под нос тоже изрядно заволновавшийся Миркс. – То про обряды запоминай, то про представления… Я воин, а не какая-то прислуга.

– У тебя будет возможность представить свою точку зрения его величеству, когда посредник из-за нас не попадет на спектакль, – холодно ответил охотник.

Миркс больше не спорил, и двое друзей, постоянно подталкивая Глеба, направились в сторону дворца. Чуть позади плелся погруженный в свои мысли Гар.

Стоило выйти на тропу, как на пути стали попадаться крестьяне (ординарии, поправил себя Глеб), каждый раз кланявшиеся им чуть ли не до земли.

– К воителям отношение особое, – довольно заметил Миркс, хлопнув по железным бокам своего доспеха.

– Нет ничего хуже, когда народ уважает своих воинов, – словно очнувшись, возразил Гар. – Это означает, что идет война.

Миркс с сомнением покачал головой и собирался возразить, но осекся под взглядом Леви.

Дальнейший путь до выхода из леса они преодолели в полном молчании.

– Его величество велел дать представление в твою честь, – чтобы заполнить затянувшуюся паузу, сказал охотник, когда на горизонте выплыл силуэт дворца.

– А что я сделал? – искренне удивился Глеб.

– Ты же... то есть посредник высвободил аниму, – усмехнулся Миркс. – Это событие стоит того, чтобы его отметить.

– Но откуда он... его величество, – быстро поправился Глеб, – знал, что все получится?

– Забавный ты, – чуть толкнув его в плечо, оскалился начальник королевской стражи.

Глеб же от такого толчка еле удержался на ногах.

– Мы верили в тебя, – приободрил его Леви. – Раз ты радужник, то и с обрядом не должно было возникнуть проблем.

– И что за представление? – решив не вникать в причины уверенности придворных и королевских особ, сменил тему Глеб.

– О, тебе понравится, – тут же завелся охотник и принялся сбивчиво объяснять: – Это труппа, о которой ходят легенды. Они появились всего пару месяцев назад или того меньше, а уже завоевали признание. Всего горстка людей, но разъезжают по всему королевству и дают такие представления, что не скоро забудешь. А их главарь, говорят, настоящий гений: сам придумывает сюжеты, командует постановкой и сам же играет главные роли! Специально для этого дня пригласили.

– Какое счастье, – недовольно проговорил Миркс. – Как по мне, так это пустая трата времени и денег. Лучше бы отметили по-старому – закатили бы пир с доброй выпивкой и горой явств.

– Кое-кто после таких пиршеств не может прийти в себя несколько дней, – хихикнул Леви, впрочем, тут же осекшись под взглядом товарища.

– Что же они играют? – ни с того ни с сего поинтересовался начальник королевской стражи. – Надеюсь, что-то, где достаточно битв и рек крови, и мне не придется спать.

Леви ненадолго задумался:

– Мне ведь говорили название, но уж больно странное... Да, точно, – обрадовавшись, воскликнул он. – «Гамлет, принц датский».

– Что вы сказали? – спросил Глеб охрипшим голосом.

Он как раз пил воду из любезно предоставленной ему Мирксом фляги, и чуть было не поперхнулся от неожиданности.

– «Гамлет, принц датский», – услужливо отозвался Леви. – Премьера. О чем представление, никто не знает, все в строгом секрете, но, думаю, мы не разочаруемся.

«Я знаю», – чуть было не вырвалось у Глеба, но он вовремя спохватился. Гамлет в этом мире, возможно ли такое? Но ошибиться было нельзя – охотник совершенно отчетливо произнес название представления. Да и не просто «Гамлет», что еще можно было бы списать на довольно странное совпадение. Но «Гамлет, принц датский» не лез ни в какие ворота. Откуда здесь взялась пьеса Шекспира, если последний посредник побывал в этом мире задолго до того, как тот родился? Неужели кто-то случайно дал ей такое имя? Или в этом мире обитал собственный Шекспир?