– Скоро придем, – сказал старик, – вон там малинник, чуть не доходя до высокого леса.

– А вы не устали, дедушка, – забеспокоилась Алёна.

– Устал, но сейчас отдохну. Сяду на пенек и буду вас охранять, пока вы ягоду собирать будете.

– А почему возле домов ничего нет? – поинтересовалась Катя.

– Так вырубили лес-то, когда строились. Теперь там всяка поросль растет, а ни елок, ни кедров нет. Молодой лесок. Малина там тоже есть, но маловато. Тут побогаче будет.

– Так ведь вы уж давно строились, что же там ничего так и не выросло?

– А зачем? Так посмотришь – за домами тайга. Мы прошли-то чуть-чуть. Это только поле такое большое, и то, кажется только. Просто жарко, да и шли, отвлекаясь – то на цветочки, то на бабочек. Вы ж девчата, вам это интересно.

– Неужели мы совсем рядом с хутором?

– Меньше пятисот метров прошли. Рядом совсем.

– Ничего себе. А почему мне показалось, что мы ушли далеко?

– С непривычки это. Далеко я бы вас и не повел. Да и сам не дойду. Ну, вот, пришли. Я сяду, а вы работайте. Бидончики маленькие у вас – быстро наберете.

Девушки занялись сбором ягод, малина была крупная и сочная, и так и просилась в рот. Но девушки хотели побыстрее наполнить бидоны, а уж потом вволю наесться сладкой и пахучей ягодой. Дед Архип задремал в теньке, сидя на большом пне. Ружье он поставил между ног и, опираясь на него, давал храпака.

– Сейчас наш Петрович всю живность в тайге распугает, – засмеялась Катя.

– И не говори, – улыбнувшись, сказала Алёна, – пусть поспит. Устал он. Хоть и недалеко отошли, а он притомился. Старенький он.

– Точно, на солнце разморило. Жара. Кто бы мог подумать? Приехали, дождь обложной лил.

– Погода тут неустойчивая. Да и земле надо воды попить. А то засохнет все. И пожары могут быть лесные.

– Лён, я уж набрала кувшинчик. Пойду, посмотрю, что у деда за ружье.

– Ты что? С ума сошла! Ружье-то тебе чего далось?

– Да ради интереса. Гляну просто.

– А оно не выстрелит?

– А чего ему стрелять-то? – засмеялась Катерина. – Не боись, у меня все схвачено!

– Что схвачено? – испугалась Алёна.

– Да умею я с оружием обращаться. Вот и все!

– Умеешь? Откуда? В детском доме учили?

– Я биатлоном занималась много лет. Стреляю, не хуже любого охотника.

– Первый раз слышу! – удивилась Алёна.

– А разве я тебе не говорила?

– Нет.

– Я в Спортшколе училась. Олимпийского резерва! Не хухры-мухры!

– А что ж бросила?

– Не знаю. Что-то в голову вступило. Роман закрутила с одним. Он меня и отговорил, я уже школу заканчивала, взяла и бросила. А потом он меня бросил. Вот и вся сказка.

– Так, выходит, ты и на лыжах умеешь кататься?

– Ага, кататься! Бегаю, не догонишь! – захохотала Катька.

– Чегой-то? Что стряслось? – проснувшись, и встревожено оглядываясь, спросил дед Архип.

– Все нормально! – сказала ему Катерина. – Мы уж набрали ягод, пора обратно идти. Ты отдохнул, дедушка?

– Ох, вздремнул! Хорошо тут в тенечке-то. Ну что, пошли что ль?

Дед, покряхтывая, встал с пенька, немного постоял, держась за спину, нагнулся чуть вперед, потом назад и сказал:

– Ухайдакали вы меня, девки. Давно так далеко не ходил.

– Так ты сказал, что мы рядом совсем! – воскликнула Алёна.

– Рядом-то рядом, дак, я уж несколько лет от дома дальше реки не хожу. А тут в тайгу! Да по солнцепеку! Малину-то и грибочки я прям за забором собираю.

– А ты сказал, что там нет ничего! – воскликнула Алёна.

– Дак, собрал все… Говорил же, третьего дня…

Возвращаясь обратно, дед все чаще жаловался на свою несчастную долю, на то, что ему не дойти до дома, и кряхтел.

Но вот показался забор, за которым действительно сплошняком росла высоченная крапива. Пройдя пролесок, девушки спросили у старика:

– Так почему лес тут так и не вырос. А только молодые деревца, да крапива с кустарником?

– Мы ж тут сеяли раньше. Поле наше тут было. Рожь, овес… А бабушка твоя, – и показал рукой в сторону дороги, по которой они приехали с Иваном, – там еще и картошку сажала. Так я ей помогал всегда, и сажать, и копать, и окучивать. Работа тут тяжелая. А потом как состарились оба, так и сажать-то перестали. Вот все и заросло крапивою, да лесом. Почитай уж лет пятнадцать-семнадцать тут не сажали ничего.