Короче говоря, когда самолет вошел в глиссаду, моя старуха, увидев мою насмешливую реакцию на ее прихорашивания перед зеркальцем, вдруг страшно побелела, обмякла, откинула голову на спинку и закатила глаза. Ее тщедушная грудь заходила ходуном так, что мне с испугу показалось, что у нее началась агония. Руки несчастной вцепились в подлокотники кресла, а миниатюрный подбородок жалко вскинулся вверх.

– Она сейчас кони двинет! – густым надтреснутым басом сказал чей-то мужской голос.

– Пожалуйста, без комментариев, – сказала я в ту сторону, откуда только что пробасил очередной умник. – Мы окажем ей помощь, как только самолет произведет посадку. Всем оставаться на своих местах. Спокойно, все хорошо!

В этот момент колеса коснулись бетонки. Салон затрясся так, словно огромные руки злобного великана стали неистово трясти самолет, намереваясь вытряхнуть всю его начинку вместе с людьми.

Пассажиры притихли и невольно втянули головы в плечи. Каким бы ни был смелым человек, в этот момент все равно страшно, потому что не знаешь, как пройдет посадка, все может повернуться как угодно и в любой момент. Главное, быть пристегнутым, чтобы не разбить голову и не свернуть шею. Обидно, когда такое случается. Бывает, что после аварии самолет оказывается поврежден незначительно и после косметического ремонта его можно вернуть в строй, а человеческие жизни, которые были потеряны из-за не пристегнутых ремней, вернуть нельзя.

Именно в эти секунды самые боязливые начинают неистово хлопать в ладоши, подбадривая себя, – мол, худшее, что могло случиться, позади, ура капитану воздушного корабля, успешно посадившему самолет! Стадный инстинкт приводит к тому, что все подхватывают и начинают восторженно хлопать, словно зрители в зале Малого драматического театра после комедии «Горе от ума», прошедшей с участием Юрия Соломина.

Они не понимают, что самое опасное начинается как раз после того, как самолет касается земли. Никто не знает, что будет дальше, и здесь необходимы выдержка, спокойствие и готовность ко всяким неожиданностям, а вовсе не бурные аплодисменты.

Наконец, взревели двигатели, включенные на реверс. Неприятное вибрирование прекратилось, скорость послушно упала, и наш аэробус, словно коварный зверь, укрощенный опытным дрессировщиком воздушного цирка, покорно потрусил по бетонной полосе.

Раздалась команда Глебова:

– Бортпроводникам занять свои места!

В мои обязанности входило занятие места у выходного люка, чтобы обеспечить штатный режим освобождения салона. Для этого мне надо было подойти к люку и перевести рычаг включения автоматики из положения ARMED (красная подсветка) в положение DISARMED (зеленая подсветка). Сделать это следовало после полной остановки самолета.

Однако вместо того, чтобы броситься к выходному люку, я, отстегнув свой ремень, кинулась к своей старухе, потому что мне показалось, что в следующую минуту она просто умрет. Только старушечьего трупа мне сегодня не хватало, и без этого целое море неприятностей и хлопот!

Я била ее по щекам, массировала цыплячью грудь, дула в рот и растирала ее совершенно обескровленные уши так, что они вмиг сделались пунцовыми. Все было бесполезно, и я подумала, что она в самом деле умерла. По крайней мере, лицо у нее выглядело мертвым.

Женя пришел ко мне на помощь и посоветовал нащупать пульс. Я попыталась найти пульс, сразу не получилось, и я была так погружена в этот процесс, что не заметила, как самолет остановился.

Пассажиры сразу повскакивали со своих мест. Конечно, нашлись самые ретивые, которые, пользуясь тем, что мы заняты, ломанулись к выходу.

– Всем оставаться на своих местах! – крикнула я. – Вначале выходят пассажиры салона первого класса. Вас к выходу пригласят!

Пассажирский поток застопорился, а Женя как всегда совершил чудо. В тот момент, когда я все-таки нащупала у старушки пульс, он сунул бабуле под нос открытый пузырек с нашатырным спиртом, который взял из аптечки, а я, дура, про нее совершенно забыла.

Бабушка дернулась так, как будто ее тряхнуло электротоком, и пришла в себя.

– Так мы что, сели? – противным скрипучим голосом сказала она, недовольно поджав губы. – А почему тогда вы молчите, экипаж? Безобразие!

У меня словно гора свалилась с плеч. Я в изнеможении опустилась на корточки и прислонилась спиной к перегородке. Юбка треснула по швам, но мне было все равно. Главное, что пассажирка жива и здорова!

В этот миг со стороны выхода раздался сильный хлопок, и чей-то знакомый надтреснутый бас громогласно воскликнул: «Ого!»

– Да что у вас происходит?! – истошным голосом завопила моя воскресшая старуха. – Персонал совершенно не ловит мышей. Я буду жаловаться президенту Российской Федерации. Он быстро наведет порядок!

Пассажиры стали выкрикивать наперебой, кто со смехом, кто с сочувствием, кто с сарказмом.

– Молодец, бабуля!

– Ожила, и сразу в бой.

– Заткнись, старая дура!

– Ой, она, кажется, и впрямь совершенно ничего не понимает.

– Сейчас поймет!

– Кто там меня старой дурой назвал? – вдруг спокойно и весомо сказала бабушка. – Я вас всех переживу, глупые! Вы жить-то умеете? Вам одни только сладости подавай!..