Однако для того, чтобы определить эту трансформированную сущность, а также угрозу, связанную с террором, терроризмом и их проявлениями, необходимо дать терминологическое определение терроризму. Это должно позволить конкретизировать, что подразумевается под террористическим характером угрозы. Для этого сначала нужно исследовать уже сложившееся на настоящее время положение с соответствующими разработками. Такой анализ направлен на решение вопроса, возможно ли найти в современных научных исследованиях и официальных подходах форму, которая бы в полном объеме отражала новую сущность терроризма и такого террористического феномена, как комплексное, целенаправленное использование терроризма и нетеррористических процессов в современной политической жизни.

На первый взгляд, затруднений в этом нет. Несмотря на отсутствие единого общепринятого определения терроризма в международном праве, и, как следствие, невозможность имплементации унифицированной нормы в национальные законодательства, этот вопрос исследовался как в большом количестве научных трудов и официальных материалов, так и в практических разработках в данной области. Однако каждое такое новое исследование не устраняет противоречия в понимании террора и терроризма, а, зачастую, лишь создает новый островок в этой разноголосице. И международное, и национальное нормотворчество приводит примерно к таким же результатам.

Здесь нужно заметить, что, несмотря на схожесть слова «террор» в разных языках, существуют особенности смысла, который вкладывается в термин в зависимости от языка употребления. Как указывал Т. Н. Нуралиев, если в русском языке под террором обычно понимается совокупное состояние устрашения и обстоятельства его возникновения, то в английском и французском эти понятия могут разграничиваться. В этой связи в английском и французском языках как самостоятельные выделяются виды «субъективного террора» – т. е. состояния устрашения и «объективного террора» – т. е. непосредственного субъекта этого устрашения [12] . Поэтому проблема единого восприятия возникает уже на стадии просто определения предварительных смысловых значений, вкладываемых в понятие «террор» и «терроризм» в зависимости от языка их применения, что также требует единого подхода.

Необходимость выработки дефиниции терроризма декларировалась на различных международных и национальных уровнях. В качестве примера можно привести Доклад «Группы высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам» Организации Объединенных Наций. Помимо рекомендаций к единой общепринятой формулировке терроризма вышеуказанный Доклад интересен и анализом причин и последствий отсутствия общего определения, которые выводятся за рамки проблем совершенствования национального законодательства, а означают более серьезную политическую ситуацию: «…Это мешает Организации Объединенных Наций оказать моральное влияние и недвусмысленно заявить, что терроризм никогда не является приемлемым методом, даже по самым убедительным причинам» [13] .

Указанный вывод представляется абсолютно правильным именно в связи с тем, что использование терроризма со стороны отдельных государств остается актуальной проблемой, и они естественно не заинтересованы в унифицированном определении, которое бы создавало юридические основания для ответственности. И в большой степени отсутствие единого обязывающего международно-признанного определения терроризма, а соответственно и единых норм, устанавливающих критерии и ответственность, позволяет манипулировать таким государствам, как своим национальным законодательством, так и научными и пропагандистскими формулировками для оправдания и объяснения своих методов. Схожие выводы мы можем найти и в Докладе: «…нормы, регулирующие применение силы негосударственными субъектами, отстают от норм, касающихся государств. Это скорее не юридический, а политический вопрос. С правовой точки зрения практически все формы терроризма запрещены какой-то из 12 международных контртеррористических конвенций, обычным международным правом, Женевскими конвенциями или Римским статутом. Ученые-юристы знают это, однако есть явное различие между этим разрозненным перечнем конвенций и малоизвестных положений других договоров и убедительными нормативными рамками, понятными для всех, которые должны обрамлять вопрос о терроризме… Отсутствие договоренности относительно четкого и общеизвестного определения подрывает нормативные и моральные позиции в борьбе против терроризма и ложится пятном на репутацию Организации Объединенных Наций. Выработка всеобъемлющей конвенции о терроризме, включая четкое определение, является политическим императивом» [14] .

Этот же Доклад исследует направления выработки согласованного определения, и препятствия для этого. Сделан показательный вывод о том, что, во-первых, проблемой консенсуса является необходимость включения в определение терроризма, в том числе, применение государствами вооруженных сил против мирного населения, что страшит государства, опасающиеся ответственности за это. Авторы Доклада возражают таким доводам, что правовые и нормативные рамки, направленные против совершаемых государствами нарушений, гораздо крепче, чем в случае негосударственных субъектов, т. е. по мнению докладчиков, уже сформировано достаточно механизмов удержания государств от избыточного насилия в отношении собственного народа вооруженными силами, а определение терроризма не повысит степень ответственности за это.

Во-вторых, в качестве довода возражения на необходимость единого определения приводится то, что народы, находящиеся под иностранной оккупацией, имеют право на сопротивление и что определение терроризма не должно умалять это право, хотя право на сопротивление опротестовывается некоторыми. На это авторы Доклада совершенно справедливо указывают, что в факте оккупации нет ничего, что оправдывало бы нанесение ударов по мирным жителям и их уничтожение. Из сказанного делается вывод о том, что ни одно из приведенных возражений не является достаточно весомым, чтобы опровергнуть аргумент о том, что прочные и ясные нормативные рамки, установленные Организацией Объединенных Наций в вопросе о применении силы государствами, должны быть дополнены столь же авторитетными нормативными рамками в вопросе о применении силы негосударственными субъектами. Нападения, конкретно направленные против ни в чем не повинных мирных жителей и некомбатантов, должны четко и недвусмысленно осуждаться всеми [15] .

Выводы процитированного Доклада представляются справедливыми, но в нем просматривается общая тенденция определять субъектами терроризма преимущественно негосударственные субъекты, выводя за их пределы государства, что вступает в противоречие с рядом научных разработок, о чем будет сказано ниже. Как видно из Доклада, проблема поиска единой формулировки терроризма – это проблема политической воли, а не качества исследований в данной области.

Если говорить о признаках терроризма, то они в общих чертах схожи в основной массе официальных и научных материалов. В этой связи можно выделить четыре основных признака: