Щекастый осадил напарника:

– Если Игорь Петрович ручается, проверим потом.

В салатовом «сузуки» повисла тишина. Лихая троица напряжённо ждала куда кривая выведет. И будто в кошмаре Славик увидел, как журналюга подошёл к его окну, и услышал, как тот сказал ментам:

– Сейчас, господа, я вас успокою. – Затем обратился к нему, к Славику: – Звони Аркадию Владленовичу, живо. Продиктовать номер? – И продиктовал, собака, один в один.

В ступоре Славик позвонил хозяину, и только лишь тот отозвался – журналюга выхватил из руки старшого мобильник и проговорил в него:

– Привет, Аркадий! Могилевич тебя беспокоит. Общаюсь тут с твоей бригадой и полицией… Похоже, ты удивлён. Бравые твои посланцы всё тебе объяснят. И за тобой должок… Сейчас некогда, но вскоре я всё тебе обрисую… Потерпи, Аркаша, я с тобой свяжусь. – Журналюга вернул телефон Славику. – Ещё раз попадётесь на глаза, яйца отстригу. – И обернулся к ментам. – Владелец подтвердил: машина не в угоне.

И менты вроде как с облегчением отвалили.

Следом укатил «объект» на бордовом «вольво».

Затем Славик, придя в себя, врубил мотор и, можно сказать, поплёлся к хозяину на расправу. В салатовом «сузуки» никто не проронил ни слова. У ближайшей станции метро близнецы вышли, забыв под сиденьем бейсбольные биты.

К хозяину в офис Славик поехал один.

Утром особнячок редакции «Наблюдателя» напоминал птичий базар. Сотрудники всех специализаций сновали туда-сюда, исторгая из креативных ртов соображения по работе или просто белый шум. С улыбкой киногероини стажёрка Володина здоровалась с теми, кто здоровался с ней, кивала тем, кто молча на неё таращился, и в упор не видела тех, кто её не замечал. У кабинета редактора её тормознула «миссис-новости». С претензией, разумеется.

– Я не спрашиваю, вы не отчитываетесь, да? – нахмурилась Алла Симонян. – Прошла, между прочим, неделя.

– Хорошо выглядите, Алла Ованесовна, – заметила Рита. – Хотя волосы вам неплохо бы подкрасить.

Симонян качнула седеющей гривой.

– Непременно учту. Где материал о студии «Панорама»?

Рита пожала плечами.

– А зачем? Сезон закрывается, из подвала их не выселяют – ничего интересного. К тому же теперь у меня другое задание.

«Миссис-новости» ожгла её взором.

– Вы у нас стажёр, не так ли? Это легко поправить. – Она двинулась по коридору гренадёрским своим шагом.

Рита невозмутимо приоткрыла дверь в кабинет редактора, и брови её поползли вверх. На редакторском столе, болтая стройными ногами сидела миловидная девица в платье с боковым разрезом. Она пыталась ухватить Фролова за ухо, а тот уворачивался, ворча что-то себе под нос. Девица хихикала.

Рита на цыпочках попятилась и пошла к себе в комнату. По пути она вновь попыталась вызвонить зампрокурора, но в очередной раз услышала: «Абонент недоступен…» Тут мобильник в её руке заверещал сам. Но, увы, это оказался не служитель Фемиды. Капризный тенорок произнёс:

– Привет, лапа! Я соскучился.

В досаде Рита аж притопнула.

– Котик, – прошептала она, озираясь, – времени у меня ни минуты. Пописать некогда.

– Лапа, не трепись. Подъезжай в гостиницу «Украина», пообщаемся.

Кивнув проходящему сотруднику, Рита сквозь зубы процедила:

– Ага, Аркадий, щас! В кулак поработать не хочешь?! Помогает, если не дёргать!

– Высказалась? – Тенорок отвердел. – В «Украине» у меня переговоры. Позвонишь из фойе – я спущусь. Не зли меня, лапа.

– А ты не дави. В два часа я должна быть на приёме у гендиректора…

– Будешь, времени навалом. Жду звонка из фойе. – Собеседник отсоединился.

Ругнувшись, Рита добралась наконец до своей комнаты. Там Лида Богарт на бумажном листе рисовала карикатуру на депутата Госдумы. Скандально известный депутат на рисунке топтал звёздно-полосатый флаг, и лицо народного избранника выражало тупую непреклонность.

– Кла-асс! – восхитилась Рита.

– На том стоим. – Художница гротескно заострила депутатское ухо.

– Неплохо бы, – предложила Рита, – одеть его в трусы из американского флага. И пусть об этот же флаг вытирает ноги. Как-то так.

Лида улыбнулась.

– Володина, ты гений. У него сын в Штатах учится – трусы в полоску пойдут ему вполне.

Рита подмигнула.

– Хочешь свежую сплетню? У Фролова, похоже, молодая зазноба. Сидит на столе, бёдра демонстрирует.

Лида фыркнула.

– Это Машка, его дочь. Другие сплетни имеются?

– Как прозаично, – смутилась Рита. – А я-то, гусыня, поделикатничала… Пойду к нему вломлюсь.