Шрифт:
– Люди?
– Молодежь. С армянских общин по всей стране. Я уже говорил – мы один народ, русский. Один маленький народ…
– Имена?
Мент назвал. Попов запомнил.
– Еще чем можешь помочь?
– Советом. Не верь никому.
Попов нехорошо посмотрел на армянина.
– И тебе?
– И мне дорогой. Мне – тем более…
Все… ползло под пальцами как гнилая пряжа.
– Когда еще встречаемся.
– Через несколько дней. Я попробую узнать о Карпете, если ты так этого хочешь.
– Мне нужны имена людей, связанных с Дашнакцутюн.
– В твоем ведомстве плюнь – не ошибешься. Они по политике работали, не то, что мы – хомуты… Армен!
Время было возвращаться в город.
– У гостиницы тебя выкину. Будь осторожен, русский…
СССР, Ереван. 12 сентября 1988 года
«Побег» – имел свои последствия. На следующий день – к Попову в принудительном порядке, приказом – прикрепили молодого армянского КГБ-шника по фамилии Дохоян. Степан Дохоян. Отказаться Попов не мог – приказ председателя армянского УКГБ, которому тот был прикомандирован для оказания практической помощи…
Произошло это все следующим образом…
Прежде всего – ночью гостиницу обстреляли. Из автоматического оружия.
Попов даже не понял, что произошло – пули прошли ниже, попали не в его этаж. Просто – посреди ночи он проснулся от шума, от топота людей по коридору. Он снял с предохранителя пистолет – но выходить не стал. Потом – в дверь постучали.
– Кто?
– Слуту! С вами все в порядке?
Слуту, оперативник – молдаванин, один из лучших. Откомандирован молдавским УКГБ для оказания практической помощи. Попов спрятал пистолет, открыл дверь.
– Что происходит?
– А вы не слышали – глаза молдаванина возбужденно сверкали – с трассы дали очередь длинную по зданию.
– Без жертв?
– Без. Стекла побили. Не уснуть…
Утром – их ждало продолжение. В виде приказа, подписанного председателем Армянского УКГБ и нескольких прикомандированных молодых офицеров. Фактически охранников.
Цадиков вышел на связь с Центральным аппаратом – и вернулся мрачнее тучи. Приказ не подтвердили, просто приказали поддерживать рабочие отношения с армянскими коллегами. Среди оперативников КГБ были такие, кто помотался по загранкам – и они лучше других могли предположить, что это значит. Армянский КГБ явно тормозил следствие, отсекал все следы, ведущие к иным версиям, кроме основной, фактически – предопределял выводы следствия. А они, откомандированные специалисты – возможно, были уже не гостями, а заложниками…
Степан Дохоян – так звали офицера, прикомандированного к Попову. Попов загрузил его перебиранием никому не нужных папок, а потом – спросил, где в Ереване можно хорошо, и не по-общепитовски пообедать…
Нужное место нашлось на выезде из Еревана. С настоящим лавашом и тутовкой «как для брата». Отведать которую – конечно же было нельзя – работа.
Конечно же, Дохоян был подставлен. Вопрос – кем и для кого.
– Заказывай… – сказал Попов.
Для армянина – можно сказать, запрещенный прием. Армяне славятся своим гостеприимством, гордятся своей кухней, своей историей, своими горами. Гостя не отпустят голодным…
Армянин позвал официанта, начал что-то говорить по-армянски. Через пять минут – нас стол понесли, успевай только…
Настоящий шашлык. По сравнению с ним московский – все равно, что из собачатины сделан, а может быть – не все равно. И шашлык этот – надо есть не просто так. От лежащего рядом тонкого армянского хлеба «лаваш» руками отрывают кусочек, берут мясо, туда же зелень, соус, немилосердно острый, домашней выделки – и только тогда все это в рот. Вкусно – неописуемо…
Про остальное – и говорить не стоит…
– Ты что заканчивал, Степан… – спросил Попов, подбирая с тарелки остатки соуса остатками лаваша.
– ПТУ… – армянин осекся, поняв, что сказал не то – но я подал заявление. Обещали в московскую высшую школу…
Если будешь следить за московским гостем и делать то, что мы тебе скажем. Полковник Попов насторожился – перед ним явно была пешка, причем не просто пешка – а пешка разменная, своей игры не имеющая. На что же его разменяют, зачем его подвели? Вроде правильный пацан, не гнилой…
– Просись в Минскую – сказал Попов – она лучшая…
– Хорошо, товарищ полковник.
– Больше не называй меня так на людях – пристрожил Попов.
Подошел хозяин заведения. Грузный, усатый, улыбающийся…
– Понравилось?
– Просто великолепно – искренне сказал Попов, протягивая две десятки.
– Вах, дорогой! Гости Степика здесь – мои гости! Я его вот таким помню…
У Карапета есть буфет, на буфете лежит конфет, на конфете есть портрет, это самый Карапет… Интересно… кто-то еще понимает истинный смысл этой внешне бесхитростной считалочки?