— Подожди. А что это за чёрные и бурые пятна слегка подрагивают возле травяной стены?

— Мишки косолапые, на, понятное дело. Всякие сладкие корни выкапывают из земли и хавают, на.

— Ры-ы-ы, — подтвердил Клык, мол: — «Они, морды клыкастые. Восемь штук. В ряд выстроились, словно трудолюбивые вьетнамские крестьяне, старательно пропалывающие рисовые грядки от сорняков. По телеку наблюдал недавно, третьего дня… Не нравится мне, честно говоря, такое экзотическое соседство. Ну, ни капельки…».

— И мне не нравится… Ты, Миня, ружьишко-то снял бы с плеча.

— Зачем? — удивился Михась. — Медведи, на, они ребята шибко умные, современные и продвинутые. Даже про раздельное питание знают, на.

— Серьёзно?

— Гав?

— А то. Коренной зуб, на, даю. Когда мишки коренья жрут, то ничего другое их, на, не интересует. Потом начнётся нерест лососевых, на. Объявят рыбный месячник. Поздняя осень — перед залеганием в берлоги, на: ягоды, падаль и грибы.

— А сугубо «мясной» период бывает? — заинтересовался Тим.

— Не-а, на. Только ежели у шатунов зимних.… Айда! Шагаем, народы, на. Шагаем. В обход, на, понятное дело…

Они осторожно спускались по крутому склону, оставляя чёрно-бурые пятна в стороне, примерно в трёхстах пятидесяти метрах.

— У мишек-то трава, на, очень высокая. Выше трёх метров, — пояснил Михась. — А мы краешком луга, на, ломанёмся. Там оно всё гораздо пониже будет, на…

Создавалось устойчивое впечатление, что комаров, мошкары, оводов, слепней и гнуса — с каждым пройденным шагом — становилось всё больше и больше. Нет, антикомариный спрей работал исправно, и насекомые практически не кусались: тыкались в физиономию и отлетали. Тыкались и отлетали. Многими-многими сотнями — почти одновременно — тыкались и отлетали…

— Достали уже, гниды штопаные! — не выдержал Тим. — Так и лезут, сволочи, в глаза и в нос. А теперь, тьфу-тьфу, и в рот… Всё, надеваю накомарник. Точка.

— И это правильно, на. Я тоже, пожалуй, напялю.… Вообще-то, у коряков, на, не принято — пользоваться накомарниками. Типа — национальная гордость не позволяет, на, уподобляться белокожим неженкам. Но я же только наполовину, на, паланец. Типа — метис. Надену, на…

Они добрались до луга.

— Пересекаем, на, — глухо, сквозь сетку накомарника, известил Михась. — За мной.

«Здесь трава гораздо пониже?», — шагая вслед за паланцем, мысленно усмехнулся Тим. — «Ну, да. Процентов, наверное, на тридцать-сорок. То бишь, густое полевое разнотравье на уровне двух метров. Ни хрена не видно, что там впереди. Мать его… И как, интересно, Угрюмов здесь ориентируется? Абориген хренов… Какие-то мелкие крикливые пичуги назойливо кружат над головой… Какие? Э-э-э… Синехвостки, овсянки и охотские сверчки. Стайка малых мухоловок перепорхнула… Ага, земля под ногами заходила меленькими волнами. Болотце, не иначе…»

— Чав-чав, чав-чав, — безостановочно чавкало под ногами.

— Пи-и-и-и-и, — никак не могли успокоиться за сеткой накомарника бесчисленные камчатские насекомые. — Вж-ж-ж-ж…

Было очень жарко, душно и темно. Солоноватый пот застилал глаза и, стекая по щекам, попадал на запёкшиеся губы.

— Чав-чав. Пи-и-и-и. Вж-ж-ж-ж. Чав-чав-чав…

Наконец, всё закончилось.

Путники, успешно перебравшись через край камчатского заливного луга, выбрались на каменистое базальтовое плато.

Через некоторое время Михась, с удовольствием сдёрнув с головы накомарник, объявил:

— Останавливаемся, инспектор. Отдыхаем и перекуриваем.

Тим, освободившись от накомарника и смахнув ладонью пот с лица, поинтересовался:

— А куда подевались все комары-мошки и оводы-слепни? И где же твоё традиционное — «на»?

— Не знаю, Брут, — смущённо улыбнулся Угрюмов. — Роща, наверное, влияет, — махнул рукой налево. — Накладывает, как любят говорить в толстых романах, свой незримый отпечаток…

— Гав-в, — подтвердил Клык, мол: — «Действительно, накладывает. В том смысле, что некая аура чётко ощущается… Что ещё за аура? Ну, незримая такая… Светлая? Тёмная? Светло-серенькая, на мой взгляд. То бишь, неоднозначная…»

«Вот, значит, какая она, реликтовая роща», — посмотрев в указанном направлении, подумал Тим. — «Метров сто пятьдесят до неё. Расположена на низеньком, чуть заметном холме. Зелень сплошная: яркая и одновременно спокойная. А воздух здесь очень чистый, влажный, свежий и…, и вкусный. Словно бы море где-то совсем рядом. Да, интересное местечко…»