Айа отошла от шока, вызванного странным облачением Жорки, и даже отпустила локоть отца. К жениху она шла медленно, все еще не веря, что странно одетый незнакомец ее отважный землянин. Девушку не трогали ни ядовитые смешки мачех, ни ошарашенные взгляды храмовых служащих, ее даже не смущал пребывающий не в самом спокойном и добром расположении духа родитель. Сейчас она стремилась к тому, кто не побоялся условностей, традиций, сложившегося об астерийках мнения и встал на защиту. Почему встал? Да потому, что в беде оказалась женщина. А Жорка Селедкин, ее мужчина и герой, слишком благородный, слишком честный, чтобы пройти мимо. Будь на ее месте любая другая девушка, он бы тоже поспешил на помощь не задумываясь. Но так уж случилось, что в беде оказалась она, а Селедкин, как дикий тайлен, бросился спасать. Их глаза встретились, когда молодой человек подал ей руку, помогая подняться с пола. И больше Айа уже не могла ни о ком думать, для нее существовал лишь он — мужчина, на которого она могла положиться в любой ситуации. И пусть он не обладал харизмой эленмарцев, влиянием и шармом астерийцев, он даже не был столь симпатичен и привлекателен, как его друг Погодин, но зато для нее он был самым лучшим, самым родным, самым-самым во всех мирах. Какое ей дело до того, во что одет Жорка? Не одежда красит человека! А Селедкин, с его открытой душой и трепетным, любящим сердцем, для нее в любом наряде — красавец. Да Айю не смутило бы даже — побрейся Жорка на лысо!

В тот самый момент, когда она почти дошла до жениха, проворная бабушка Сима как раз сорвала с его головы картуз. Тишина опустилась на Храм внезапно. Даже шелест одежды, развеваемой легким ветерком, казался громким и резким. На том месте, где всегда была немного взлохмаченная, рыжеватая челка, спускающаяся на глаза Жорке, сейчас блестел гладко выбритый участок. Нет, дальше как раз волосы оставались, но вот лоб стал гораздо выше. Прическа, чем-то напоминала ритуальные стрижки женщин влаппи, не хватало только татуировок определенного цвета на лысых местах.

— «Принцесса»! — ошарашенно воскликнула невеста, осмотрев жениха почти в национальном костюме.

— «Прынцесса»! — вторила ей бабушка, которой по мнению кораблика обязательно должно было понравиться, но что-то пошло не так.

Тамиль Като, который приготовился в очередной раз защищать честь и права дочери, теперь выглядел совершенно растерянным. Более того, мужчина боролся со смехом, так и рвавшимся из него. Он даже на какое-то время перестал злиться на своих жен, а смотрел на них снисходительно. По сути, ему было жаль их. Традиции, обычаи, бездна их побери! Если уж у советника альтернативы выбора нет, то у женщин и подавно не существовало даже его иллюзии. Тамиль мог выбирать жен по своему вкусу, а у них и этой возможности не было. Тряхнув головой, советник прогнал ненужные в данный момент мысли и вернулся к созерцанию странной картины, развернувшейся непосредственно в главном храме. Все-таки земляне — странные существа, непонятные, внезапные, просчитать или угадать их действия не представлялось возможным, но к ним тянуло. Было в них что-то такое, что располагало к доверию и вселяло веру в лучшее, несмотря на все произошедшее. Взять хотя бы Серафиму Домидонтовну, пожилая с виду женщина, но сколько в ней огня, мудрости, душевной силы! Астерийки ее возраста уже не выходили из дома, предпочитая коротать время, просматривая сплетни в инфосети. А ее внук? В юноше определенно чувствовался стержень. Мягкий по жизни, Селедкин в один момент мобилизовывался в критических ситуациях, принимая, как правило, верное и оптимальное решение. Да и как могло быть иначе? При такой-то бабушке. И на Айю он смотрел по доброму, будто ласкал и нежил. Сам советник так не смотрел ни на кого в своей жизни, даже на ту, что подарила жизнь его дочери. И от этой внезапной догадки стало как-то грустно, словно он упустил в жизни нечто важное, без чего так и не смог ощутить всю прелесть бытия.

— Фаэр Като, — к нему обратился жрец, в полном изумлении наблюдающий за происходящим, — церемония все же состоится?

— Разумеется, — с улыбкой ответил ему Тамиль, наконец-то он смог больше не сдерживать рвавшееся наружу веселье. — У вас есть сомнения?

— Но землянин… он… — растерялся служитель храма, с подозрением рассматривая, как две женщины суетятся вокруг юноши. У дочери советника в руках был странный головной убор с прилепленными отростками, очень напоминающими рога.

— Он экстравагантен, согласитесь? — по-доброму рассмеялся отец невесты.

— Бесспорно, — быстро закивал головой жрец.

— У землян порой неожиданные, с точки зрения астерийцев, поступки, но этому всегда есть причины. Просто нам их не всегда озвучивают, — добавил советник заговорщицким шепотом.

— Понял, — так же тихо ответил «храмовник», словно ему поведали страшную тайну. — Только прическа у него все же странная.

— Тут не поспоришь, — легко согласился Тамиль, а потом добавил серьезным тоном. — Земная традиция брить чело перед женитьбой вызывает удивление, но наверняка несет в себе глубокий религиозный смысл. Вы, как духовный лидер нашего народа, должны это оценить.

Жрец оценил и проникся. Он строго посмотрел на шушукающихся жен советника и тихо им что-то сказал. Больше с их стороны не звучали смешки и ехидные замечания. Все же религиозных канонов на Астерии придерживались строго, а служители культа были живым воплощением силы богов на планете.

С картуза сняли красные рожки. Баба Сима аккуратно замотала их в носовой платок и сунула за пазуху, как вещественное доказательство. Головной убор, уже ничем не обремененный, вернули Жорику и тот, благодарно кивнув своим спасительницам, прикрыл им «религиозно выбритый» лоб. Невеста и родственница жениха обменялись понимающими взглядами. Слов не требовалось. Эти две женщины имели общую цель и общего неприятеля и сейчас они молча объединились.

— Начнем? — спросил советник и, получив подтверждение, встал рядом с дочерью.

Селедкины и бабушка, и внук, отошли к фальшивому артефакту. К служителю культа подошли еще двое и они хором затянули какую-то молитву на незнакомом языке, а может быть и знакомом, просто пели так надрывно и протяжно, что разобрать слова не представлялось возможным.

Дальше события развивались, как в обучающем традициям Астерии фильме. Айа опустилась на колени перед Жориком, жрецы пели, группа поддержки шепталась, отец и баба Сима умилялись. Ну а что? Свадьба, какая бы она не была, все равно остается свадьбой. На какое-то мгновение под сводом храма все оконца, кроме одного, задернули темными шторами. На противоположной оконным проемам стене, наоборот, открыли занавешенный доселе предмет, которым оказался круг, состоящий из множества небольших стекол. Его наклонили так, чтобы свет из единственного окна падал на зеркала, отражался и устремлялся вниз, к артефакту. Значит, даже когда в окружности был настоящий треугольник, никакого божественного сияния не было и в помине? Всего лишь физика и обман.

— Ой, халтура! — выдохнул Селедкин.

— Надуватильства! — авторитетно заявила Серафима Дормидонтовна, доставая из-за пазухи небольшую, но весомую бутыль с клюквяночкой. Она подошла к отцу невесты и, хитро улыбнувшись, предложила, — отпаляруим по нашенски, по зямному?

— Что? — не понял советник, но бутыль их рук старушки принял.

— Глотни, милай! — подбивала его староста всея Руси. Что, собственно, Тамиль Като и сделал. Какое-то время он хватал ртом воздух, потом утирал слезы, затем усмехнулся и приложился к горлышку основательно. — Эй, родствянник напланетнай, чай не один тут гуляишь!