На наш взгляд, суд в современных правопорядках становится ключевым игроком в решении проблем неполноты контракта в корпоративном праве, именно он призван восполнять просчеты частных лиц (из-за их ограниченной рациональности, усиливающейся бессрочностью отношения) и законодателя (из-за его неповоротливости в изменении регулирования или же неспособности сформулировать сколько-нибудь определенное правило), а при необходимости защищая слабую сторону в отношениях.

Так, в работе Дж. Коффи отстаивается позиция, в соответствии с которой в споре об императивности корпоративного права нужно исходить из того, что здесь нет верного ответа. Данный автор также обращает внимание на то, что корпорация представляет собой разновидность долгосрочного контракта, а значит, нельзя полагаться на усмотрение участников в силу их ограниченной рациональности. Следовательно, необходимо, чтобы возможные упущения (неполнота контракта) восполнялись судами на основании стандартов доброй совести и концепции фидуциарных обязанностей [83] . Далее автор разбирает, какие именно стандарты должны использоваться судами (доброй совести или фидуциарных обязанностей), что, на наш взгляд, менее важно для целей настоящего анализа, с учетом того, что в России в силу недостаточного развития судебной практики используется фактически один стандарт под разными именованиями: добросовестность – добросовестность и разумность – невиновность в смысле п. 2 ст. 401 ГК РФ и т. п.

Дж. Коффи указывал, что использование оценочных понятий по сути есть делегирование судам права фактически дописывать контракт в случае конфликтной ситуации, поскольку сами участники или не способны прописать все такие ситуации или это будет связано с запредельными издержками [84] . При этом автор не исключает возможность некоторого уточнения фидуциарных обязанностей с целью предоставления большей гибкости сторонам корпоративных отношений, возможности введения инноваций, но при этом применение стандарта доброй совести не может быть исключено уставом [85] .

По существу именно по этому пути идут суды Германии в отношении обществ с ограниченной ответственностью, участники которых пользуются широкой автономией воли. Между тем, как отмечается, суды активно оценивают правила уставов на соответствие стандартам доброй совести, в качестве примера можно привести положения об исключении участника и о компенсации, подлежащей выплате выходящему или исключенному участнику [86] .

Однако высказывается и сомнение в эффективности оценочных норм, в частности обращается внимание на то, что такая надежда на суды возможна только в случае со штатом Делавэр, где зарегистрировано более половины всех публичных компаний США, а значит, суды этого штата обладают огромным опытом, что едва ли возможно в случае с любым иным континентальным судом [87] . Впрочем, данный довод вызывает серьезные сомнения, поскольку качество судебной власти зависит от множества факторов и специализация – важный, но далеко не единственный фактор.

Более серьезный аргумент заключается в том, что суды неспособны дать такую оценку. Так, Д.И. Степанов, анализируя институт исключения участника из ООО, указывает на то, что переложение на суды ответственности за поиск и выработку критериев для исключения лишь повышает издержки для судебной системы и не является экономически оптимальным решением. По мнению автора, «судьи – это те же люди, их когнитивные способности имеют объективные пределы, а потому наивно ожидать от судей, что они запросто найдут ответы на вопросы, которые не смогли решить участники корпорации, нередко являющиеся продвинутыми коммерсантами, либо ученые-экономисты, которые на профессиональной основе заняты поиском решений для схожих проблем… у судов всегда была и есть некоторая степень дискреции… общее движение правовой политики должно быть не в том, чтобы все спорные вопросы отдавать на откуп судам… а напротив, продолжать разработку данной проблематики и в итоге сокращать люфт для судебного произвола… расширение судебной дискреции в данной части – это скорее брак науки и теоретиков права, излишняя нагрузка на суды может рассматриваться лишь как временная и, в общем, нежелательная мера, лишь порождающая издержки для оборота и судебной системы, но ни в коем случае не как политико-правовое решение, которое следует поддерживать» [88] .

Сомнения в компетентности судей – довольно субъективный фактор и едва ли может быть обсуждаем в объективных терминах. Перефразируя известное высказывание, на данный довод хочется ответить: «других судей у нас для Вас нет». В то же время полагаем необходимым отметить, что если участники не смогли договориться о том, как они будут решать спор, если один из них затрудняет достижение целей общества, то правопорядок не может оставить этот вопрос без ответа, в известном смысле это было бы отказом в правосудии. В целом оценочные нормы – это следствие невозможности и даже нежелательности формулирования строгих правил поведения, учитывая потенциальную неопределенность ситуаций, которые могут возникнуть перед правоприменителем [89] .

Императивные правила выполняют стандартизирующую функцию [90] (например, о структуре управления, о правах, приходящихся на каждую акцию), что обосновывается двумя аргументами.

Во-первых, использование стандартизированных формулировок выгодно сторонам отношений, потому что это делает правоприменение предсказуемым. Данную теорию развивает М. Клауснер [91] . Хотя автор указывает на то, что стандарт может устанавливаться диспозитивными правилами, поскольку стороны редко от них отступают, но, на наш взгляд, как минимум такую же роль играют и императивные правила.

Ранее схожие доводы высказывал и Дж. Гордон, указывая на то, что императивные правила в силу своего единообразия часто применяются судами, делая более предсказуемым исход соответствующего спора, а также на то, что выработанные участниками корпорации формулировки, напротив, едва ли пройдут такую оценку судебной практики и, даже если и пройдут, есть риск искажения судами подлинных мотивов, закладывавшихся в положение устава, поскольку в случае конфликта все стороны будут настаивать на своей трактовке [92] .

Интересно также высказывание данного автора по поводу императивных норм, которые он называет стандартом качества [93] . Исходя из этого можно говорить о том, что императивные правила выполняют функцию защиты прав инвесторов как розничных покупателей [94] , т. е. по существу как потребителей. Схожей аргументацией в отечественной литературе обосновывается императивность правил, регламентирующих деятельность публичных корпораций [95] . В этом аспекте данный аргумент приближается к обсуждаемому далее доводу о необходимости защиты акционеров публичных акционерных обществ.