— Благодарю вас, милорд, — поклонился лучник.

Владыка встал, потянулся и выжидающе взглянул на госпожу Велисс:

— Ну что? Обед?

Слуги внесли в зал столы на козлах и скамьи. Разложили хлеб, варёную курятину, сыр, расставили тарелки с дымящимся супом. Лоточник не соврал: еда была простой, но сытной. Просители принялись за обе щеки уплетать угощение. Владыка фьефа и госпожа Велисс также удалились на обед. Рива оказалась рядом с той пожилой женщиной из очереди. Её иск к бывшей хозяйке о невыплате жалованья уже заслушали, но она не преминула остаться и на обед.

— Почти десять лет шила платья этой неблагодарной свинье, так-то вот, — рассказывала женщина с набитым ртом. — Все пальчики до костяшек стёрла. И вот, представляешь, в один прекрасный день она заявляет, что с неё хватит! Мол, язык у меня ядовитый, так что я могу идти на все четыре стороны. Ну ничего! Теперь уж блудница её проучит, так проучит, что навек запомнит.

Рива вежливо кивала, отрывая кусочки курицы, а сама внимательно следила за снующими вокруг слугами. По большей части те выходили из широких дверей в восточной стене, шустро исполняли свою работу и почти не болтали. Очевидно, госпожа Велисс не жаловала лентяев, а это значило, что она должна была хорошо знать их всех, если не по именам, то в лицо.

Подождав ещё немного, Рива поинтересовалась у пробегавшей мимо служанки, где находится уборная. Девушка указала ей на неприметную дверку в западной стене. Небольшая комнатка оказалась свободна. Рива быстро вывернула наизнанку юбку и связала волосы в хвост, затянув их голубой лентой. «Мошенничество — это просто вопрос ожиданий, — сказал ей как-то священник. — Люди не задумываются над тем, что они воспринимают как должное. Их взор привлекает только необычное». Если все ожидают, что служанки в этом доме быстро ходят и мало разговаривают, значит, и ей надлежит вести себя так же. Рива выскользнула из уборной, уверенно прошла к столу, собрала несколько пустых тарелок и направилась к восточной двери. Ей повезло: болтливая портниха не подняла взгляда от своей курицы, когда девушка проходила мимо.

Рива отступила в сторону, пропуская входящих в зал слуг. Те, по счастью, были слишком заняты собственными обязанностями и не обратили на неё внимания. За дверью открылся длинный коридор, заканчивался он у лестницы, которая вела вниз — по-видимому, на кухню. Эхо множества голосов, доносившихся оттуда, заставило девушку временно отказаться от идеи стащить кухонный нож. Пристроив тарелки на ближайшем подоконнике, Рива огляделась в поисках подходящего укрытия. Лишь одна дверь во всём коридоре оказалась незапертой, за ней находился обыкновенный чулан с кучей щёток и швабр. Ей опять повезло: в углу стояла объёмистая корзина с грязным бельём. Через несколько мгновений Рива надёжно спряталась под ворохом простыней. Просители натащили такое количество грязи, что у служанок вряд ли сегодня дойдут руки до стирки: вероятнее всего, никто не заинтересуется корзиной до утра. Делать здесь было нечего, и Рива уснула.

Её разбудил мягкий толчок от брошенной в корзину охапки белья. До неё глухо донеслись усталые голоса, потом хлопнула дверь, и всё стихло. Рива нервно сжала кулаки и начала считать.

Каждый раз, досчитав до ста, она отгибала палец. Когда кулаки полностью разжались, заставила себя повторить всё с самого начала, и так ещё три раза. После чего выбралась из корзины и в полной темноте нащупала дверь. Приоткрыла её и выглянула в тускло освещённый коридор. Во дворце было тихо, не слышалось ни шагов, ни голосов.

Рива скинула тяжёлую двойную юбку, под которой у неё были надеты штаны, и вышла в коридор, прислушиваясь к малейшему шуму. Все было спокойно. Донельзя довольная, что все складывается так удачно, девушка направилась к лестничному пролёту. Кухня оказалась просторной и тоже пустой. Единственный звук издавали несколько пыхтящих горшков, оставленных на длинной бронзовой плите. Вскоре Рива заметила металлический проблеск на разделочных столах. Богатый набор ножей был аккуратно разложен на столешнице: от широких тесаков до тоненьких шампуров. Рива выбрала простой шестидюймовый мясницкий нож с удобной ручкой и сунула его за кожаный ремешок на лодыжке, специально для этой цели привязанный перед тем, как надеть юбки.

Как она и ожидала, на кухню выходила ещё одна лестница. Рива надеялась, что та приведёт её в покои лорда. То есть туда, где он, без сомнения, и должен хранить все самое ценное. Она осторожно поднялась по ступенькам, стараясь двигаться бесшумно. В первой комнате стоял длинный обеденный стол, его тёмная полированная поверхность блеснула в свете масляных ламп. Стены украшали гобелены и картины, в основном — портреты. Рива пробежала взглядом по нарисованным лицам, вновь пытаясь отыскать сходство с собой, но обнаружила лишь тяжёлые челюсти и широкие носы, что отметила ещё в облике дяди.

К столовой примыкала библиотека: три высоких стены занимали полки, уставленные книгами. В центре находился письменный стол с лежащей на нём раскрытой книгой — страницу пересекала шёлковая ленточка закладки. Рядом виднелись исписанные листы пергамента. Рива не удержалась и перевернула книгу, чтобы прочесть название: «О народах и богатстве» Дендриша Хендрила. Заметки на пергаменте сделаны были чётким, уверенным почерком: «Этот фьеф зависит от торговли вином, таким образом, его богатство проистекает из виноградной лозы. Кто же является важнейшим человеком во фьефе? Тот, кто владеет лозой, или тот, кто собирает гроздья?»