— Да в чём дело-то?

— Рива, как ты могла уже заметить, в этом доме нет детей. И вряд ли они когда-нибудь появятся. У меня нет наследников — никого, кто мог бы занять трон владыки. А теперь у меня есть ты.

Рива почувствовала холодок, поползший у неё по спине.

— Чего-чего? — выдохнула она.

— За все эти годы сюда многие являлись вследствие... неосмотрительности твоего отца. Кое-кто искал признания, но ушёл ни с чем, другие хотели получить какие-то милостей или денег. Я с чистым сердцем отправлял их на все четыре стороны. Пока не пришла ты. Сколько тебе было лет, когда священник забрал тебя у бабушки с дедушкой, как ты думаешь?

— Мне было шесть, он сам мне сказал.

— Твой отец умер почти девять лет назад. Это значит, он забрал тебя за три года до того, как Хентес убил нашего отца и вверг фьеф в войну. Из всех отпрысков Хентеса священник выбрал именно тебя. Он увидел то, что вижу теперь и я.

— И что же вы во мне видите? — Она покачала головой в недоумении.

— Следующего Мустора, который сядет на трон владыки. — Он подошёл, взял её за руку и поцеловал в щеку. — Отец Мира снизошёл к моим молитвам и послал мне тебя.

— Девчонка не может стать владыкой фьефа, — сказал Аркен вечером.

К этому времени они уже покинули город, переехали через дамбу и направлялись на север, в сторону лесистых холмов.

— Ну, пусть будет владычица фьефа, — ответила Рива. Ледяная рука продолжала сжимать её сердце, и голос был тусклым: слова дяди не укладывались в голове и не оставляли места эмоциям.

— Звучит как-то неправильно, — заметил Аркен. — Тебе нужно придумать титул получше. Может, графиня?

— Графини бывают только в Нильсаэле. — Она натянула повод, останавливая Ворчуна. Долгое время молча сидела в седле. Холод сменился ужасом, от которого заколотилось сердце. — Не могу я здесь оставаться, — наконец произнесла она дрожащим голосом. — Мне вообще нельзя было тут задерживаться.

— Но твой дядя хорошо к тебе относится. Да и ко мне тоже.

— Ему нужен наследник, вот и всё.

— Нет, не все. Он тебя любит, уж ты мне поверь.

«Или не меня, а призрак своего брата, на которого он хотел бы равняться».

— Северные пределы, — сказала она, потирая лоб неверной рукой. — Нам надо туда. Ты же сам говорил, что не будешь против.

— Говорил. Когда не было идей получше.

— Можем отправляться хоть сейчас. Кони у нас есть, оружие и деньги — тоже...

— Рива...

— Я просто не могу!

«Я всего лишь грязная, забывшая Отца грешница! Как ты не понимаешь?»

Она пустила Ворчуна в галоп, направляясь в сторону рощи. Конь проехал уже полдороги, когда на вершине холма впереди показался всадник. Его лошадь двигалась рваной рысью загнанного животного, морда и бока были в пене. Человек, пригнувшийся к самой гриве, едва держался в седле. Отточенные инстинкты Ривы кричали ей одно: беда.

Всадник приближался. Ворчун нервно переступал ногами, чуя умирающего собрата, который бежал из последних сил. «Северные пределы, — думала Рива. — Аль-Сорна встретит тебя с радостью».

Пришпорив коня пятками, она двинулась навстречу всаднику. Тот был настолько вымотан, что едва заметил, как она схватила за повод его коня. Человек был одет в форму королевского гвардейца, на колете виднелись бурые пятна, а притороченные к седлу ножны пустовали.

— Где твоя сабля? — спросила Рива.

Он вздрогнул. Его лицо покрывала корка пота и крови. Человек в ужасе посмотрел на Риву, потом моргнул и огляделся.

— Это Алльтор? — прохрипел он.

— Да, Алльтор. Что с тобой случилось?

— Со мной? — Гвардеец оскалил зубы в усмешке, его глаза странно сверкнули. — Меня убили, девочка. Они всех нас убили. — Его смех превратился в гогот и тут же — в лающий кашель. Гвардеец пошатнулся и свалился на землю. Рива спешилась, сняла с седла Ворчуна бурдюк с водой и поднесла к губам раненого. Тот снова закашлялся, но сумел сделать несколько глотков. — Мне... надо видеть владыку фьефа, — прошептал он, напившись.

Рива оглянулась на город, окутанный смогом дымящих каминов, над котором высились два шпиля — там, где жил старый лжец.

— Я провожу тебя к нему, — сказала она. — Владыка — мой дядя.

— Воларская имперская армия формируется из трёх основных частей, — говорил брат Харлик. Он подскакивал на спине пони, поэтому его голос ритмично прерывался. — Во-первых, рекруты из граждан, именуемые вольными мечниками; во-вторых, варитаи — масса солдат-рабов; и, в-третьих, куритаи — хорошо обученные элитные части тех же самых рабов, наводящие ужас своим бесстрашием. Эта структура сохраняется уже почти четыреста лет.