Дождавшись утреннего прилива, судно бросило якорь в Марбеллисе. Обменявшись с матросами несколькими солёными шуточками на прощание, они спустились по трапу на берег.

— Отлично, — оценила женщина открывшуюся панораму. — Сейчас самое время разыскать какую-нибудь подходящую сволочь.

Как и во всех портовых городах, в Марбеллисе имелись места, куда лучше было не соваться. Если в Варинсхолде это был западный квартал, то здесь — всего лишь скромные трущобы: кособокие навесы, теснившиеся около складов. Последствия оккупации города королевской гвардией были до сих пор явственно видны: в крышах зияли прорехи, на стенах чернели пятна гари. Суета в доках и оживление на улицах показывали, что город за прошедшие после войны годы практически исцелился, лишь беднейшие закоулки всё ещё несли на себе отметины боев.

— Говорят, когда пали стены, завоеватели изнасиловали тысячу женщин, или даже больше, — сказала она. Они как раз проходили мимо развалин бывших домов. — А потом многим из них перерезали горло. Так ваши люди празднуют победу, не правда ли?

«Меня здесь не было», — хотел ответить Френтис, но прикусил язык. «Какая разница, здесь или там? Каждая душа, побывавшая в армии, запятнана войной, развязанной Янусом».

— Что-что? Чувство вины за чужие проступки? — Женщина погрозила ему пальцем. — Так не пойдёт, любовь моя. Никуда не годится.

Она присмотрела винный погребок в самом тёмном переулке, какой только смогла найти. Показав монету, заказала бутылку красного вина и устроилась за столом напротив двери. Несколько постоянных посетителей — мужчин различной степени потасканности — встали и ушли сразу после их появления. Они остались одни, если не считать человека, расположившегося в отдельной нише. В полумраке белел дым его трубки.

— Всегда выбирай того, кто сидит в укромных местах, — посоветовала Френтису женщина, подняла кружку с вином и улыбнулась человеку в нише. — Такие никогда не упустят своего, как

только подвернётся возможность.

Тот в последний раз пыхнул своей трубкой, после чего встал и с ленцой подошёл к их столику. Жилистый коротышка с физиономией кулачного бойца, невесело осклабившийся щербатой ухмылкой. Френтису показалось, что тот родом откуда-то с севера, но заговорил подошедший на альпиранском.

— Я владею языком Королевства, — ответила женщина. — Сразу предупреждаю: я пришла сюда не за пятилистником.

— А-а-а, так вас, дамочка, интересует красноцвет? — закивал коротышка.

Говорил он с сильным акцентом, который Френтис наконец распознал: нильсаэлец. Коротышка подтянул поближе стул, подсел к ним и налил себе вина из их бутылки.

— Имеется красноцвет, как не быть. Только цена кусается. Здесь вам не Королевство, наш император объявил красноцвет великим злом.

— Мы не собираемся покупать никаких... снадобий. — Мельком оглядев кабачок, она понизила голос: — Нам нужно попасть в Королевство.

Коротышка откинулся на стуле и даже крякнул от удивления.

— Ну, тогда удачи вам, дамочка. Альпиранские корабли больше к нам не заходят. У нас тут войнушка приключилась, слыхали небось? Вот так-то.

— Я слышала, что бывают... — Женщина наклонилась ближе, заговорив вкрадчиво: — Другие корабли. Которые не столь строго придерживаются суровых законов императора.

— Опасные речи вы ведёте, дамочка. А ведь я вас совсем не знаю, — произнёс коротышка, прищурив глазки. Его лицо утратило остатки дружелюбия.

— Неважно. — её голос упал до шёпота. — Нам надо бежать. Мой муж... — она кивнула на Френтиса, — он из Королевства, мы встретились ещё до войны. Тогда к подобному относились куда проще, и родители одобрили мой выбор, но сейчас... — её лицо приняло трагическое выражение. — Послевоенные годы стали настоящим испытанием, на нас косо смотрят и соседи, и родственники. Может быть, хоть в Королевстве мы найдём себе приют.

— Из Королевства, значится? — Жилистый окинул Френтиса оценивающим взглядом. — И из же каких краёв?

— Варинсхолд, — ответил Френтис.

— Ага-ага, по говору слышу. Как же тебя занесло-то в империю? Ты больше смахиваешь на вояку, нежели на купца.

— Я моряк, — ответил Френтис. — Когда в Квартале запахло жареным, сбежал в юнги.

— Жареным, говоришь, запахло?

— Одноглазый.

— Ну-ну, слыхал-слыхал. — Коротышка одним глотком осушил кружку. — Он же помер вроде?

— Да. Слёз я по нему не проливал.

— Ясно. — Усмешка искривила рот коротышки. — Ну что ж...

Могу шепнуть имечко-другое. Но это денег стоит.

— Мы заплатим, — заверила его женщина, показывая туго набитый кошель.

Мужик поскрёб под подбородком, делая вид, что размышляет, потом важно кивнул.

— Сидите тут. Вернусь к девятому удару колокола.

Женщина проводила его взглядом, потом повернулась к Френтису.

— Одноглазый? — приподняла она бровь.

Он отпил немного вина и не ответил. Тогда она сжала путы.