Задавшись этим вопросом, перечитаем текст.

Под ракитой, обвитой плющом,

От ненастья мы ищем защиты. Наши плечи покрыты плащом,

Вкруг тебя мои руки обвиты.

Я ошибся. Кусты этих чащ

Не плющом перевиты, а хмелем.

Ну так лучше давай этот плащ

В ширину под собою расстелим. (1953)

Настойчивость, с которой повторяется мотив "перевитости (обвитости)", сразу бросается в глаза. А вместе с тем приходит на память и еще одно стихотворение, на важность того же мотива в котором уже давно обратили внимание исследователи1. Это стихотворение К.Н. Батюшкова "Вакханка":

Эвры волосы взвевали,

Перевитые плющом;

Нагло ризы поднимали

И свивали их клубком.

Стройный стан, кругом обвитый

Хмеля желтого венцом...

И здесь хмель - одно из ключевых слов. И появление плюща и хмеля у Пастернака столь же не случайно, как и в "Вакханке". В батюшковском стихотворении о вакханалии, экстатическом шествии, посвя(117)щенном греческому богу вина, винограда, виноделия, плодоносящих сил земли и растительности вообще, Дионису, или Вакху (в частности "растительное прошлое этого бога подтверждается его эпитетами: Эвий ("плющ", "плющевой"), "виноградная гроздь"2, плющ и хмель возникают как совершенно необходимые аксессуары культа).

И финал "Хмеля" соотносится с батюшковским,

ср.:

...Ну так лучше давай этот плащ

В ширину под собою расстелим. ("Хмель")

и

Я настиг - она упала! И тимпан над головой!..("Вакханка")

По поводу финала "Вакханки" Ю.М. Лотман заметил, что паузой (пропуском ударения в метрической схеме - А.А.) достигается чисто батюшковский прием: "в эротической сцене действие внезапно обрывается и внимание переносится на детали эстетизированного антуража, которые тем самым получают значение эвфемизмов..."3.

Финал "Хмеля" тоже можно воспринять как своего рода эвфемизм, вообще-то Пастернаку несвойственный, ибо за поэтом закрепилась, и не без основания, репутация "все смело говорящего вслух". При этом, что удивительно и особенно редкостно, никакого эффекта снижения чаще всего не возникает. Он свободно может закончить стихотворение такой, например, пуантой: "Пахнет свежим воздухом навоз", - поставив в сильную позицию абсолютного конца слово, прямо скажем, не очень поэтическое. Нет надобности приводить всем известные "Скрещенья рук, скрещенья ног" или "как женщину берут" и т.д.

Но вернемся к "Вакханке" и заметим, что название и основной пафос ее прямо отзовутся еще в одном тексте Пастернака, написанием пятью годами позже "Хмеля". Речь идет о "Вакханалии", одном из важнейших стихотворений в книге лирики "Когда разгуляется" (1956-1958), да и у позднего Пастернака в целом. Оно непосредственно обнажает прочные связи, установившиеся в пастернаковском поэтическом мире между мотивами (темами) творчества и страсти, причем последняя берется в обоих главных, столь разнящихся своих значениях: страсть как страдание и страсть как любовный порыв. Состояния же творческого вдохновения и влюбленности, в свою очередь, часто (и вполне традиционно) предстают у Пастернака в виде священного опьянения. Например:

Нипочем вертихвостке

Похождений угар,

И стихи, и подмостки,

И Париж, и Ронсар...

...........................

То же бешенство риска,

Та же радость и боль

Слили роль и артистку,

И артистку и роль.

(118)

Сколько надо отваги,

Чтоб играть на века...

...Как играет вино,

Как играть без отказа

Иногда суждено...

....................

Средь гостей танцовщица

Помирает с тоски.

Он с ней рядом садится,

Это ведь двойники.

Эта тоже открыто

Может лечь на ура

Королевой без свиты

Под удар топора.

Об этом стихотворении, в котором с одинаковой силой звучат как христианская, так и дионисийская темы

(У Бориса и Глеба

Свет и служба идет.

Лбы молящихся, ризы

И старух шушуны

Свечек пламенем снизу

Слабо озарены.

..............

Где-то пир, где-то пьянка,

Именинный кутеж.

Мехом вверх, наизнанку

Свален ворох одеж

.................

... буйство премьерши...),

сам Пастернак писал: "Я это задумал под знаком вакханалии в античном смысле, т.е. в виде вольности и разгула того характера" который мог считаться священным и давал начало греческой трагедии, лирике и лучшей и доброй доле ее общей культуры"4.

По поводу другого пастернаковского стихотворения Т. Венцлова замечает, что тема вина ведет к дионисийской карнавальной стихии, связанной с семантикой смерти и возрождения, а пиры Евангелия ведут к кульминации - тайной вечере5.