– Голубушка, вы сказали, вам нужен научный подход. Для чего?

Девушка резко откинулась на спинку стула, перевела невидящий взгляд в окно, всем своим видом демонстрируя, что не будет это обсуждать.

Профессор встал из-за парты, нервно заходил взад-вперед по кабинету, рука привычно потянулась в карман – за сушкой.

– Понятно, объяснять не будет, мне нужно самому понять, что ей мешает, – бормотал он, – она из ОКеистов.

– Хоккеистов?! – удивленно повторил Павел.

– Не мешайте, – отмахнулся от него профессор. – У них всегда все отлично, – шептал он, – гордецы, рассчитывают только на себя, им сложно просить о помощи других. Стыдно признаться, что с чем-то не справились. Трудно пускают в свой круг. Как же с ними справиться? – Он радостно воскликнул: – Нужен тет-а-тет.

Иван Михайлович остановился напротив Павла, посмотрел на часы, благодушно заметил:

– Голубчик, пришло время выполнить ваше горячее желание и отпустить вас в буфет. Ступайте, ступайте, вы еще успеете что-нибудь перехватить.

Павел легко вскочил со стула и торопливо, насколько это было возможно для столь большого человека, направился к выходу. Окрик профессора остановил его около выхода.

– Голубчик, только имейте в виду: ваше знание польского языка мне еще понадобится.

Павел безрадостно кивнул и закрыл за собой дверь. Иван Михайлович вернулся за парту.

Все внимание профессор сосредоточил на девушке, участливо предложил ей выпить еще водички. Она отрицательно покачала головой.

– Может быть, тогда сушечку, стеснительная вы наша?

– Нет.

– Ну, как хотите, а меня, знаете ли, успокаивает, – он наклонился к ней и внимательно посмотрел в глаза, его зрачки сузились, тихий голос проникал в самые дальние уголки мозга. – Я помогу вам, Арина, доверьтесь мне.

И как совсем недавно она беспрекословно выполняла все его приказы при погружении в гипноз, так и сейчас она расслабилась, расфокусировала зрение и начала свой рассказ:

– Вы правы, я пришла к вам неспроста. Лошади, все машины лошади, – неожиданно вскричала она, – табуны взбесившихся лошадей, мчащиеся на меня. Я не могу ходить по улицам. – Она перевела дух и спокойней продолжила: – Все это началось недавно.

За месяц до встречи с профессором.

Весело щебетали птицы, теплый летний ветерок шевелил листья деревьев, клонил к земле траву, играл Арининым платьем. Ее походку можно было бы назвать легкой и изящной, если бы одну руку не оттягивала тяжелая сумка. Она ступила во двор детского сада, тяжело опустила сумку на асфальт, оглянулась. Сзади к ней подбежала худенькая девочка лет шести, с задорными косичками, в аккуратном платьице.. Радостный крик огласил двор:

– Мама пришла, мама пришла!

Птицы, испугавшись громкого звука, разлетелись в разные стороны. Арина наклонилась и поцеловала дочь:

– Привет, Анютик!

– Ой, а что у тебя за сумка? Ты ходила в магазин?

– Нет, – пожала печами Арина, – с работы уволилась.

– Ой, теперь ты тоже будешь дома сидеть, как папа?

– Ну, во-первых, папа дома работает, – она состроила недовольную гримасу, видно было, что даже напоминание о папином способе занятости ей неприятны. – Она присела на корточки, обняла девочку и заговорщически прошептала ей на ушко: – А во-вторых, мама будет искать новую работу.

– Тебя на старой обижали? – сочувственно вздохнула Анютка.

– Можно и так сказать, – улыбнулась Арина. – Денежек мало платили, а нам нужно много денежек. – Она поднялась, одной рукой подхватила с земли сумку, другой сжала ладошку девочки. – Пошли домой, нас папа ждет.

Они миновали улицу, перешли через дорогу и направились к высокой многоэтажке.

В подъезде Арину окликнула консьержка, монументальная пожилая женщина, с шапкой крашеных волос:

– Милочка, подождите!

– Здравствуйте, – сухо отозвалась Арина.

– У вас за квартиру пять месяцев не плочено, – прокурорским тоном проговорила женщина. – Что вы себе думаете?

– Я не знала, – растерялась Арина, перекладывая сумку из одной руки в другую, – но я решу этот вопрос. – Схватив дочку за руку, она поторопилась к лифту.

– Решу, решу, – передразнила ее консьержка, – ваш муж тоже все мне твердит: «решу». А толку нету, милочка, – последнюю фразу монументальная женщинам выкрикивала в пустоту – за Ариной закрылась дверь лифта.

На седьмом этаже они вышли. Около общей поэтажной входной двери стоял крупный высокий мужчина средних лет, с большими круглыми глазами и массивным портфелем. Он вытирал платком лысину и тяжело дышал: в подъезде было жарко. Он решительно шагнул к Арине:

– Вы Арина Котровская?

– Да.

– Вот возьмите. – Мужчина вытащил из портфеля кучу бумаг и сунул Арине. Заметив, что руки у нее заняты, заморгал, не зная, что делать. Она пришла ему на помощь: отпустила руку дочери и протянула раскрытую ладонь. Мужчина обрадовался, глаза еще больше округлились, он суетливо вложил бумажки в протянутую Ариной руку.

– Это неоплаченные ипотечные счета. Вы уж отнеситесь к ним серьезно – дело передано в суд.

Он виновато погладил Анютку по голове: как неприятно такой милой девушке приносить плохие вести. Девочка терпела любезность мужчины, нахмурившись, ей не нравилось, когда незнакомые дяденьки проявляли «муси-пуси».