– Мы сделали ей УЗИ сердца, - сказал Виктор Васильевич, устало растирая глаза.

– Все… плохо?

– Я вообще не знаю, за счет чего она прожила столько лет.

Рука Лады в его руке сжалась. Впиваясь острыми ногтями глубоко в кожу. Причиняя легкую боль, которая не заглушала боль разорванной в клочья души.

– Я поняла… Просто оформите выписку… - прошелестела Лада.

Она старалась! Видит бог, старалась не падать духом. Всю дорогу до гостиницы, укачивая дочку в руках. Понимая, что она умирает. Видя гнусные печати смерти на ее лице. Осознавая, что времени остается все меньше, и его беспощадный ход сводит на нет все их шансы.

– Доктор сказал, что мы полетим на самолете…

– Да! В самую лучшую больницу, где твоему сердечку обязательно помогут.

Лида попыталась улыбнуться, но вместо этого из ее чистых глаз скатились две крупных слезы.

– Ну, что ты, маленькая? У тебя что-то болит? – всполошилась Лада.

– Нет. Просто… если для меня найдется новое сердечко… Значит, какой-то другой ребенок умрет?

Лада сглотнула. Бросила на Ника растерянный взгляд.

Почему-то она никогда не рассматривала сложившуюся ситуацию под таким углом зрения, а потому оказалась совершенно не готовой к вопросам дочки.

– Да… - откашлялась Лада, - да… - уже более твердо повторила Лада.

– Я теперь все время об этом думаю. Разве это не странно? Я могу выжить, только если кто-то другой умрет… Моя воспитательница говорила, что на небе детишки становятся ангелами. Что у них отрастают крылышки, и что им там хорошо… Но мне совсем не хочется становиться ангелом… Я хочу жить здесь, на земле. С тобой и Волком… - Лада хотела прервать дочку, сказать ей, чтобы та берегла свои силы, но не смогла… Не смогла! Боль кромсала душу, выпускала кровь… Заплачь она сейчас – это были бы кровавые слезы. Заплачь она сейчас… - Как ты думаешь, мама… Может быть, тот… другой ребенок… может быть, он хочет стать ангелом?

– Думаю, что многие мечтают стать ангелами, после смерти, - прошептала Лада, пряча в льняных волосах малышки слезы, которые больше не в силах была сдержать.

Ник медленно выдохнул. Растер грудь, в которой невыносимо жгло. «Как ты думаешь, мама… Может быть, другой ребенок хочет стать ангелом… Может быть, другой ребенок… хочет… стать…»

Соль разъедала глаза. Боль в сердце ставила на колени. Едва дыша, Ник криво припарковался у самого входа в гостиницу и спрыгнул с подножки. Лида идти не могла. Он нес ее на руках, ничего перед собой не видя… И не слыша практически ничего.

– Ник… Ник!

– Да? Извини, я отвлекся…

– Тебе звонят, – шепнула Лада, поправляя на дочери одеяло.

– Должно быть, это по поводу самолета. Нам бы поторопиться.

– Я только вещи соберу.

Пока он разговаривал с Марком, Лада собиралась в дорогу. Складывала в стопки детские вещички, только-только разбавившие ее гардероб пестротой красок, и отправляла те в лежащий на полу чемодан.

– Мы сможем вылететь через два часа. Все нужные разрешения получены.

– Хорошо… - как заведенная кукла, кивнула головой Лада.

– Можешь много не брать. Мы купим все необходимое…

Еще один короткий кивок. Состояние Лады не на шутку волновало Ника. Он чувствовал ее надлом, который словно и по нему прошелся.

– Вроде бы, все готово… Я отлучусь ненадолго. Присмотри за Лидочкой.

Лада небрежно бросила еще одну стопку одежды в чемодан и, будто за ней гнались все демоны ада сразу, рванула к двери. Натруженная нога слушалась неохотно. Хромота становилась все явственнее. Даже звуки шагов, отражающиеся от стен длинного коридора, звучали неправильно – словно выбивали морзянкой sos.

Захлебываясь от эмоций, Лада толкнула ладонью дверь и выскочила наружу. Подставила ветру разгоряченное лицо, размывая старую, маской застывшую соль, слезами. Оставляя на ней потеки… Припадая на ногу, прошла по дорожке. Мимо ярких праздничных клумб, мимо пожелтевших бесхитростных в своей красоте деревьев, за руки которых так отчаянно цеплялись увядающие листья. Как и она цеплялась… изо всех сил цеплялась за жизнь. Спустилась по крутым, опасным ступеням, игнорируя моросящий дождь. Море волновалось, высокие волны атаковали тонкую ленту пляжа, отвоевывали у суши все больше места для разбушевавшейся водной стихии. Как загипнотизированная, Лада подошла к самой кромке. Присела зачем-то и тоненько заскулила в распластанные ладони. Ветер взвыл, подхватывая ее скорбную песню, прокатился ревущей волной по воде. Лада медленно отвела от лица руки и выпрямилась. Запрокинула голову к небу и, что есть сил, закричала. Она кричала и кричала, пока оставались силы. Пока не сорвался голос… Пока его сильные руки не оттащили ее от воды…

– Ну же, хорошая моя… Я здесь… Я рядом. Все будет хорошо! Обещаю!

Он целовал ее слезы. Он разделил ее боль… Он стал тем, за кого Лада держалась, когда держаться не было сил.

– Я люблю тебя, Ник. Люблю.

Задыхался. Он задыхался. И хорошо, что она сама была на грани, а потому не способна была разглядеть…

– И я тебя люблю. Люблю… Не позволю, чтобы что-то случилось.

– Хорошо, - тихо всхлипнула Лада, - хорошо… - добавила шепотом.

– Тогда пойдем? Я Лиду одну оставил…