Шрифт:
– Не буду критиковать, – сказал Мазур. – Любоваться буду.
– Ну, попробуем... – сказала Алина с азартной рожицей, нажала клавишу, и заиграл томный блюз...
Глава VIII. ЗАПАХ ДУРМАНА
Мазур закрыл за собой калитку на крючок и приостановился возле нее, оценивая обстановку в двух «отельчиках», двухместном и четырехместном.
За время пребывания в городке он насмотрелся обиталищ, предназначавшихся для курортников. Хватало и сущих курятников. А вот покойный милиционер возвел, конечно, не хоромы, но довольно приличные ломики из вагонки, с плоскими почти крышами, выкрашенными в зеленый оконными рамами и даже крохотными кухоньками. Вообще интересно, зачем ему понадобился дополнительный доход, если он был одиноким? Ну, может, скучно ему было одному, а с постояльцами можно и поболтать, и выпить, и в картишки или там домино перекинуться...
Засекреченные инженеры были у себя – Вера позвякивала посудой в кухоньке и о чем-то негромко говорила с мужем, самым беззаботным и даже игривым тоном. Вспомнив пачку фотографий и мысленно вздохнув про себя, Мазур подумал: прав был Вильям наш Шекспир со своим гениальным определением: кто именно есть порожденье крокодилов, и кому имя – вероломство...
В их домике окна были распахнуты настежь, там раздавались тихие меланхоличные какие-то переборы гитары, и Лаврик негромко напевал:
– Покачусь, порубан,
растянусь в траве,
привалюся чубом к русой голове...
Не дождались гроба мы, кончили поход...
На казенной обуви ромашка цветет...
Так. Одно из двух. Мазур вошел. Лаврик, не поворачивая головы, скосил на него глаза, мотнул подбородком в сторону старого, но надежного стула и вновь уставился в потолок, перебирая струны:
– На пустошах, где солнце
зарыто в пух ворон,
туман, костер, бессонница
морочат эскадрон...
Мечется во мраке
по степным горбам:
«Ехали казаки,
чубы по губам...»
Мазур курил, пуская дым в знойную жару за распахнутым окном и терпеливо ждал. Вот именно, одно из двух. Лаврик берется за гитару в двух случаях: когда хочет отдохнуть от успешно завершившихся трудов праведных и когда сосредоточенно размышляет о каких-то серьезных служебных делах. Шерлок Холмс с его скрипкой здесь ни при чем: Лаврик сам рассказывал, что позаимствовал этот метод из старой книжки о каком-то знаменитом сыщике сыскной полиции времен Александра Второго – тот именно так обмысливал и прокачивал, исполняя под гитару душещипательные романсы. И обнаружил я, что это помогает, сказал тогда Лаврик. Он и фамилию сыщика называл, но Мазур ее благополучно забыл.
– Чалый иль соловый конь храпит.
Вьется слово кругом копыт...
Под ветром снова в дыму щека,
вьется слово кругом штыка...
Ну да, ничего экстраординарного не случилось, иначе Лаврик обязательно бы бросил музицировать...
– Пусть покрыты плесенью наши костяки, то, о чем мы думали, ведет штыки...
С нашими замашками едут пред полком с новым военспецом новый военком...
Завершив длинным аккордом, Лаврик отложил гитару и сел. Потянулся, подошел к Мазуру и бесцеремонно его обнюхал, шумно втягивая воздух ноздрями, как старательный гончак на тропе. Заключил.
– Алинкины духи. Хорошие. Импортные. Они любили друг друга пылко и старательно, и вовсе не собирались умирать в один день...
– Играю роль согласно замыслу режиссера, – пожал Мазур плечами.
– Ну да, ну да... С большим увлечением играешь...
– Ну, так-то она ничего девка, – сказал Мазур. – Во многих смыслах.
– Ага. А как тебя эта «ничего девка» под монастырь подвела?
– Я незлопамятный, – сказал Мазур. – Как по-твоему, есть разница меж понятиями «законченная сучка» и «ветреная девка»?
– И большая... Ты там, часом, влюбиться не думаешь?
– Идешь ты боком...
– Да это я от зависти иронизирую, – сказал Лаврик. – Вот тебе почему-то всегда удается на задании сочетать приятное с полезным, а у меня не получается.
– Ребята где?
– Колька на почту пошел, – сказал Лаврик. – Разговор с женой заказать. Единственный у нас женатик, как же... Лымарь с Ольгой на пляже, в рамках спектакля. Правда, дело тут не только в спектакле, Генка из кожи вон лезет, чтобы у нее выманить фотку в купальнике... ах да, ты, может, и не знаешь...
– Про фотку, что делал Маэстро? – спросил Мазур. – Знаю. А вот ты про другие фотки наверняка не знаешь... Из «Жемчужины».
– Не знаю, – насторожился Лаврик. – Ольга докладывала только, что Верочка с Мариной часа два в нумерах проторчали – вот уж не ожидал... Ну-ка?
Мазур рассказал кратенько – что за фотографии, где он их увидел, где они сейчас – а заодно и о том, что объявился наконец Умник. В заключение сказал:
– Вот теперь я решительно ничего не понимаю. Почему это именно с Верой проделали, а не постарались Вадима в такую игру затянуть? Ты, конечно, профессионал, тебе виднее, но, по-моему, что-то тут решительно не стыкуется. Все это вполне укладывается в версию касательно подпольного богача-похотливца. «Или дашь добром, или фотки мужу покажем». А вот в версию о чужой разведке и вербовочном подходе категорически не втискивается. Или в твоем ремесле есть какие-то тонкости, каких я не знаю?