— Хозяин всегда прав. Если он просит уйти, то мы не можем злоупотреблять.

Глейн молча снова закутался в шарф.

— Так вы и не сказали, что с Охотником. Вот один такой Охотник белобрысый в прошлом месяце попросился на двор к знатному господину. Утром Охотника след простыл, а господин на люстре повешен с выпущенными кишками.

— Но это был не Глейн… — на этот раз вступился Луц, пока сам Охотник уже выходил в дверь. — Глейн бы никогда так не поступил…

Темнело, крепчал ветер. Кроме этого дома только крестьянские избушки чернели вдалеке.

— Глейн, ты только скажи… — расхрабрился догнавший его Кэйсар, но Охотник оборвал спокойным:

— Я думаю, крестьяне не откажут.

— Как же страшная история про Охотника-убийцу? — переспросил Кэйсар удивленно. Из ворот вывалился к ним гремя латами Луц.

— Даже если они боятся, они не откажут священнику. А в лесу ночевать — нас к утру до сугроба занесет, — Глейн первым спустился под гору, к крестьянским маленьким домикам. Казалось, если его подтолкнуть в спину, то под гору скатится уже снежный ком. Зимой он мерз больше всех в их компании, кутался как можно плотнее, превращаясь в большой шар из теплой одежды.

В сенях уже стемнело, у вышедшей на стук девочки валил пар изо рта, и при виде трех мужчин она сначала отступила назад.

— Нет-нет! — тут же попытался успокоить ее улыбкой Луц. — Это Глейн, он Охотник. Я Луц, я благородный рыцарь. А это Кэйсар, и он… с нами…

— Где старшие? — спросил более наблюдательный Глейн.

Ребенок опустил глаза:

— В лес ушли. За хворостом.

— Когда должны были вернуться?

— Позавчера.

— Да чтоб вас, — сквозь зубы выругался Кэйсар. — Слушай, снег идет. Я сейчас никакого следа не возьму. Темнеет, ты тоже следа не возьмешь. Снега в лесу столько, что даже наш рыцарь завязнет, так что… дорогая девочка, пусти переночевать, а утром Охотник найдет твоих родителей.

— Кэйсар, — зло оборвал Глейн, еще раз посмотрел на ребенка и, не сказав ничего — развернулся к темнеющему лесу.

— Тц, так и знал, — Кэйсар нахмурился, но потрусил следом, позади тяжело ступал Луц, которому было вроде и совсем плевать — ночевать в тепле или в темном лесу искать потерявшихся людей. — Ладно, Глейн, не злись, видишь, я с тобой иду. Сейчас дальше отойдем — попробую след взять.

— Он не на это злится, — мягко пояснил Луц. — Мы как-то были в одной деревне…

— Просто не надо ничего обещать, — развернулся Глейн. — Я делаю то, что могу. Но я очень часто появляюсь после беды, когда есть жертвы. Девочка там второй день сидит, ждет, когда вернутся мама с папой. Слабая и беспомощная. И тут у ее ворот появляется Охотник, который, по ее мнению, папу с мамой из пасти дракона вытащить должен. А я не могу людей с того света вернуть. Но она теперь будет надеяться.

— Так если они мертвые, то могли бы переждать ночь у девочки, ей бы не так страшно было, — легкомысленно отозвался Кэйсар, начал раздеваться. — И вообще, мне-то так теплее, я за тебя переживаю.

— А мне тоже не холодно, когда я делом занят, — возразил Глейн. Кэйсар, издеваясь, замотал свой шарф на его голове, остался в рубашке и штанах и выскользнул из них большой собакой. Луц, вздохнув, начал собирать его одежду со снега в мешок. Кэйсар сначала забавно, слишком активно для ищейки, обнюхался, но замер, поднял голову, глядя вглубь леса. Желание шутить у пса пропало, и на Глейна он посмотрел выразительно, немного виновато. Глейн кивнул, снял с себя шарф, расстегнул ворот.

— Все плохо? — понял Луц. Кэйсар не бросился в лес, он трусил без спешки, ожидая, когда его спутники догонят. И все же Глейн прибавил шагу, словно там, впереди, кому-то еще нужна была помощь.

Когда Кэйсар привел их к определенному месту в чаще, уже окончательно стемнело. Испугался Луц, когда что-то в лесу всхрапнуло, зашевелилось, но успокоился, различив в этом привязанную лошадь. Кэйсар рыл снег, без собачьего огонька, с ленцой, Глейн стоял напротив дерева, и Луц не сразу разобрал, что внизу на сосне не нарост, а привалившийся спиной человек с опущенной головой. Человек сожженный, черный. Кэйсар рыл прямо напротив него и из-под снега начали появляться тряпки, белая кожа, смерзшиеся всклокоченные волосы.

— Не похоже, чтобы их волки загрызли, — приметил Луц, осторожно коснулся обгоревшего тела. Осыпались обуглившиеся веревки, что вели к стволу дерева. Закончив раскапывать, Кэйсар подлез к нему под руку, и Луц догадался, накинул на него пальто, чтобы он мог превратиться обратно.

— Все, — произнес Кэйсар, стуча зубами, — все мертвы, пойдем переночуем, потом поищем, кто это сделал.

— Можешь возвращаться, если хочешь, — Глейн мрачнел на глазах. Зарядил пистолет, удобнее устроил нож в кожухе.

— Да куда ты собрался? — вздохнул оборотень. Он словно замерзал на глазах, но оставался в человеческом облике, еще надеясь отговорить Глейна. — Кто их убил? Монстр что ли? Я вот монстров тут не чую. Это дело людей, они сами разберутся.

— Женщину убили не сразу. Не хватает руки, лицо обезображено, живот вспорот. Мужа заставляли смотреть. Они крестьяне, брать нечего, лошадь тут. И ты не прав, Кэйсар… Их убили именно монстры. Во всяком случае, люди, совершившие такое, по нашим правилам приравниваются к монстрам.