Он заскрипел зубами от охватившего его бессилия. Сколько раз он зарекался не уезжать от дома слишком далеко, не покидать семью более чем на три дня! Всегда держал в мыслях возможность войны, понимал, что за этот короткий срок – с даты объявления войны до начала военных действий – должен обязательно успеть вернуться к домашнему очагу. Всегда жил в напряжении и ожидании, всегда был начеку, всегда рассчитывал на интуицию и едва зримые приметы надвигающегося бедствия. Девять лет уже минуло с прошлой войны, срок немалый, если сравнивать с предыдущими мирными интервалами, рассечёнными чередой краткосрочных, дней по десять-пятнадцать, войн, и в глубине его души потихоньку крепла призрачная надежда, что войн больше не будет. И вот ведь так случилось, что именно в этот момент, когда о войне он помышлял менее всего, его направили в дальнюю командировку, к далёкому тёплому морю, в маленький курортный городок, именно его, одного из лучших специалистов по деурбанизации городских поселений с численностью населения, не превышающей сто тысяч жителей.

Неделя усердных трудов пролетела незаметно, сегодня был последний день его командировки. Вся работа уже позади, до отхода поезда оставалось несколько часов, и это пустое время, не занятое никакими делами, он решил посвятить отдыху, провести на городском пляже, на который до сих пор так и не удосужился выбраться. Отдохнул, называется…

Он выругался, поднялся, отряхнулся от налипшего на тело песка и начал торопливо одеваться. Шанс вовремя добраться до дома всё-таки был – если поезд будет чётко следовать расписанию. Шанс, конечно, ничтожный, но всё же… Авось повезёт. Одно уже хорошо, что о билете он позаботился заранее. Он представил, как страждущие курортники штурмуют сейчас железнодорожные кассы! Все ведь хотят встретить начало войны в кругу семьи, чтобы вместе с родными и близкими, плечом к плечу противостоять нашествию вооружённых мародёров и алчных скальперов.

Он поднял с песка брюки, намереваясь сунуть в них ноги, и замер. Карманы брюк были вывернуты, всё их содержимое бесследно исчезло. И деньги, и документы, и, главное, билет на поезд. Пока он спал, кто-то нагло обшарил его одежду, аккуратно сложенную рядом. Воспользовался суматохой, вызванной вестью о войне, и под шумок обчистил до нитки. На душе стало мерзко и гадко.

А ведь ещё утром он предусмотрительно отвёз свой багаж – всего один чемодан – на вокзал и распорядился, чтобы его погрузили в багажный вагон! Теперь все его командировочные пожитки уедут без него. Как бы он хотел сейчас оказаться на месте того чемодана!

Ситуация резко менялась. Законным путём на поезд он теперь вряд ли попадёт. Не стоит и пытаться, там сейчас такое столпотворение происходит, что и мать родную затопчут, глазом моргнуть не успеешь. Нет, здесь нужен другой выход.

Он наскоро оделся, ещё раз с досадой похлопал себя по пустым карманам и, утопая ногами в сухом сыпучем песке, поспешил в город. Городской отдел по деурбанизации располагался в двух кварталах от набережной в отдельно стоящем трёхэтажном особнячке, выполненном в традиционном санаторно-курортном стиле, и путь до него не отнял много времени. Широко шагая, порой срываясь на лёгкую трусцу, он за семь минут домчался до пункта назначения. Однако этих семи минут ему хватило, чтобы заметить, как преобразился беззаботный доселе пляжный городок: на улицах царили хаос и смятение, люди, выпучив глаза, в панике носились взад-вперёд, волоча за собой набитые поклажей чемоданы, сумки, баулы, в воздухе висела тяжёлая матерная брань, женские причитания перемежались с детским плачем, а на углу ближайшей улицы группа каких-то молодчиков беззастенчиво обчищала припаркованный у газона автомобиль.

У здания городского отдела по деурбанизации суеты было ничуть не меньше. Хлопали двери подъездов, потоки озабоченных чиновников вливались внутрь и изливались вовне, словно гигантские земляные черви, служебные машины то и дело отъезжали от здания, их место тут же занимали другие авто, только что прибывшие. Кто-то в отчаянии выбрасывал из окон кипы бумаг, одну за другой, и вскоре вся улица перед зданием городского отдела была усеяна никому уже не нужной документацией.

Он не пошёл в здание, а обогнул его справа и очутился на стоянке служебного автотранспорта. Здесь был припаркован старенький джип, закреплённый за ним на время выполнения им служебных обязанностей в качестве представителя головной организации. Сегодня был последний, седьмой день его командировки, и хотя деловая часть визита была завершена, автомобиль оставался забронирован за ним до двадцати четырёх ноль-ноль. Таковы правила. Не он их придумал, не ему их отменять.

У джипа вертелся чиновник местной администрации. Худющий, как жердь, в тяжёлых очках, с трудом державшихся на тонком лисьем носу, в полувоенном френче, с массивной кобурой на поясе, он обнюхивал автомобиль, словно профессиональная ищейка, заглядывал под капот, стучал по колёсам, проводил пальцем по пыльным стёклам, качал маленькой головой и что-то попутно помечал в блокноте. На звук приближающихся шагов чиновник обернулся. Лицо его приняло каменное выражение.

– Ваш автомобиль аннулируется, – официально заявил он. – В связи с внештатной ситуацией класса «форс-мажор», вызванной…

– Не сейчас. Сегодня он мне ещё будет нужен. Верну после полуночи. Я свои права знаю.

Пришлось бесцеремонно, как бы невзначай, двинуть чиновника корпусом. Потом, пользуясь замешательством оного, распахнуть дверцу автомобиля и нырнуть внутрь. И уже оттуда завершить начатый отпор резким окриком:

– В сторону! Я тороплюсь.

Уникальный цифровой код, введённый с сенсорной клавиатуры приборной панели автомобиля, заставил мощный двигатель послушно заурчать.

Но чиновник оказался ершистым и въедливым. Он и не думал сдаваться

– Служебная необходимость. – Рука его скользнула к кобуре. – Прошу вас выйти из… иначе… вынужден буду…

– В сторону! – В новом окрике уже зазвучала угроза. – Дорогу, ну!

Педаль газа резко ушла в пол, джип дёрнулся, затрясся и вдруг резко рванул вперёд, едва не сбив упрямого чиновника с ног. Тот едва успел отскочить вправо. Автомобиль, вырвавшись на оперативный простор, пересёк стоянку и выскочил на проезжую часть. Сзади раздалось несколько выстрелов, одна из пуль чиркнула по корпусу машины, не причинив ей, впрочем, вреда. Уходя с линии огня, от греха подальше, он свернул в ближайший переулок. Кинув последний взгляд в зеркало заднего вида, он заметил, как группа подростков, неведомо откуда взявшаяся, жестоко избивает тщедушного чиновника – видны были их склонённые спины, мелькающие локти и кулаки. Ещё несколько малолеток короткими металлическими ломиками с остервенением крушили оставшиеся на стоянке автомобили.