Шрифт:
— Не открыли бы, — хором ответили Козлята, — У маменьки голосок тонкий, певучий. А у тебя грубый и лающий. Пёс, что с тебя взять.
— Это я-то пёс? — ощетинился Волк, — Я бы вас попросил! А что до голоса — так его можно было у кузнеца перековать. От мамкиного не отличили бы.
— Перековать? — удивлённо поинтересовались из-за двери, — Ты нигде, часом, головой не стукался?
— Нет, — Волк помотал головой, — Спросите сами у кузнеца, он подтвердит, что можно. Хотите, прямо сейчас сходим?
— Не хотим, — ответили Козлята, — И дверь не откроем. Иди отсюда, не трать время.
— Но почему? — плачущим голосом спросил Волк, — Я же не сделал вам ничего плохого.
— Не сделал, — согласились за дверью, — Но это пока. Стоит нам открыть дверь, так ты тут же нас съешь!
— Вот ещё! — Волк почесал лапой за ухом, — Какое варварство! Я вообще, кстати сказать, ветегарианец.
— Может, вегетарианец? — уточнили Козлята.
— И он тоже, — радостно закивал Волк.
— А что это хоть значит-то, знаешь?
Волк задумался.
— Это значит, что меня можно не бояться! — выкрутился он.
— Всё равно не откроем, — твёрдо ответили Козлята, — И вообще, если, как ты говоришь, есть нас не собираешься, чего тогда тебе нужно?
— Поиграть, — ответил Волк.
— Чего? Иди играй с другими Волками.
— Да ну их, — Волк махнул рукой, — Дураки они все. И игры у них глупые. За зайцем пол дня бегать — в чём тут веселье?
Козлята за дверью зашептались. Волк сидел на крылечке и наблюдал за хвостом.
— Допустим, мы откроем дверь, — наконец раздался голос из-за двери, — Какие гарантии, что ты нас не съешь?
— Моё честное и благородное слово! — гордо выпалил Волк.
— Хотелось бы более существенных гарантий.
— Ну-у-у, — протянул Волк, — Могу расписку написать. Мол, такой-то, тогда-то, обязуюсь не делать того-то.
— А если сделаешь? — уточнили Козлята.
— А если сделаю, то пусть я лишусь, скажем, хвоста.
Щёлкнул замок и дверь отворилась. Волк облизнулся, зашёл в избу и дверь за ним захлопнулась.
— Где же вы, — с улыбкой спросил Волк, — Давайте же поиграем. Игра вам понравится. А мне она понравится ещё больше.
— А расписка? — раздался голос из темноты.
— Будет вам расписка, — оскалился Волк, — Вот сейчас наем… наиграемся и напишу.
— Нам уже не нравится такая игра, — раздался голос с другой стороны.
— Поэтому будем играть в нашу, — подхватил третий голос.
В избушке стало светлее от лампы и Волк задрожал.
— Ой, — пискнул он, — А зачем вам ружья?
Обещания
— Черевички где? — грозно спросила Оксана.
— В обувной лавке, — отозвался Вакула.
Оксана подошла к дивану и топнула ножкой.
— А почему они там, а не здесь?
— Потому что я за ними не ходил.
Оксана пнула диван. Вакула открыл глаза.
— Чего? — спросил он.
— Черевички! — повторила Оксана, — Ты обещал!
— Обещал — сделаю! — горделиво ответил Вакула.
— Когда?
— Как только, так сразу. Ты первой узнаешь.
— Лестницу когда починишь? — продолжала допытываться Оксана.
— А что с ней? — удивился Вакула.
— Скрипит. Сколько раз можно говорить?
— Ты мне такого не говорила.
Оксана стукнула Вакулу по плечу.
— Ай, — подскочил он, — Ну, может и говорила. Я человек занятой — мог и забыть. Могла бы и напомнить.
— Четвёртый раз напоминаю, — вздохнула Оксана, — Почини лестницу.
— Починю, — кивнул Вакула.
— Когда?
— Как время будет.
Оксана затопала ногами.
— Дверца на шкафу еле держится, — запыхтела она, — Однажды отвалится и пришибёт меня. Тоже забыл?
— Ничего не забыл, — фыркнул Вакула, — Я всё помню.
— Починишь?
— Посмотрим.
Оксана схватила подушку и принялась колотить ею Вакулу. Тот подскочил с дивана и принялся убегать от жены. Оксана кинула в него подушкой и устало села на диван.
— Ну, ничего, — размышляла она вслух, — Пусть всё разваливается. И забор, и калитка, и крыша, и всё остальное. Пусть люди видят.