— Грег!

— Да, птичка, — он приподнял бедра, позволяя Иришке ощутить всю степень его желания. — Красавица моя, — Грегори осторожно развел в стороны ее ягодицы.

— Нет, моя, — не согласился рыжий и размашисто лизнул.

— Что вы задумали? — она хотела вырваться, но вместо этого подалась навсречу языку и пальцам Каса.

— Ты сегодня слишком много разговариваешь, птичка. Непорядок! — смуглые пальцы сомкнулись на напряженных сосках, вызывая низкий стон.

Иришка потерялась в своих ощущениях. Ей было очень приятно, чуть-чуть стыдно и пожалуй даже капельку страшно. Понимая чем может закончиться близость с двумя мужчинами, она однако оказалась не готова к тому, что сейчас произойдет. Однако паника как-то незаметно отступила под совместным натиском явно сговорившихся супругов, которые своими тягучими неспешными ласками заставили Иришку нетерпеливо скользить по возбужденному члену Грега навстречу пальцам Каса. Знакомое уже возбуждение расцвечивало темноту спальни яркими вспышками наслаждения и наполняло музыкой женских стонов.

— Грег, хочу! — она чуть приподняла бедра, чтобы принять в себя то, чем щедро одарила природа наследника рода рю Морено. — Давай! — но некромант, только молча смотрел, закусив губу, и удерживал Аолу за бедра, не позволяя двигаться.

— Чего ты хочешь, сладкая? — со спины прижался несносный рыжий.

— Что? — она ощущала внутри подрагивающее естество Грега и сгорала от желания начать тот самый древний танец на земле, который позволял узнать радость полета.

— Чего ты хочешь? — по виску мужа скользнула капля пота.

— Кончить! — Иришка почти кричала.

— Тогда попроси, — голос Кастерса искушал, и она сдалась.

— Кас, — получилось как-то хрипло. — Кас, возьми меня.

— Да, сладкая, — послушался мучитель, делая первое движение.

Уже потом, лежа в объятиях спящих мужчин, и, пытаясь воскресить ощущения от подобной близости, Иришка призналась себе, что это была ее самая сладкая капитуляция, а может быть даже победа.

Иришка в кои-то веки проснулась самая первая. Плотно зажатая с двух сторон мускулистыми мужскими телами, она почувствовала себя любимой плюшевой игрушкой сразу двух больших мальчиков, которые не только крепко обнимали свое сокровище. Маркиза зевнула до слез, спать хотелось просто ужасно, но еще сильнее хотелось посетить туалет. Она предприняла робкую попытку выбраться из переплетения мужских конечностей, но была поймана.

— Ты куда, сладкая?

— Мне надо.

— И мне надо, — Кас потерся роскошным утренним стояком о бедро жены и игриво укусил ее за ушко.

— Мне в туалет, — не поняла прозрачного намека Иришка.

Кастерс неохотно разжал объятия, потянулся за поцелуем, но был решительно остановлен маленькой, но крепкой ручкой ее светлости.

— Мне надо, пусти, — в ее шепоте послышалось недовольство.

Провожая глазами женскую фигурку, на ходу накинувшую его рубашку, обратил внимание на на то, что движения супруги несколько неуверенны. Похоже, что они с Грегом были не слишком аккуратны вчера. Да и о каком самоконтроле говорить, когда тебя умоляют, крича срывающимся от страсти голосом: «Еще! Да! Сильнее! Не останавливайся!»

— Вот и слушай ее после этого, — он скользнул с кровати и, дав Аоле некоторое время на гигиенические процедуры, решительно толкнул дверь в ванную.

— Ты как?

— Ты не вовремя! И вообще это неподходящее время и место для глупых вопросов, — она фыркнула и отвернулась.

— Не сказал бы, — рыжий беззаботно пожал плечами. — Как самочувствие?

— Спасибо, хорошо, — Аола отзеркалила его жест и повернула краны. Тугая струя воды ударила в дно ванной.

— Мне показалось, что ты нуждаешься в моей помощи, — он оказался совсем рядом.

— Я так не думаю, — протянутая к флакону с пеной рука оказалась в мужском плену.

— Посмотри на меня, Аола.

— Зачем?

— Разве мы вчера не помирились?

— Не припомню, — она упрямо сжала губы.

— Ладно, — Кас привычно устроил подбородок на ее макушке, — Пусть… Но полечиться тебе обиды не помешают. Ты же умная девочка, — он как-то хитро переступил ногами, и оказалось, что босые ступни Аолы удобно стоят поверх его стоп. А потом несколько шагов, не разжимая объятий, и вуаля — она уже около мягкой скамьи.

— Чшшш, сладкая, не трепыхайся и не красней, пожалуйста. Я сегодня твой доктор.

— Ты совершенно беспардонный тип! — усаженная на кушетку Иришка сердито сверкала глазами и сжимала кулачки. — Оставь меня в покое!

— Не могу. Веришь, сладкая? — он опустился на колени и положил голову на колени Аолы. — Не получается. Давай полечу, а? — карие глаза с надеждой смотрели в недоверчивые серо-зеленые.

— Да мне и не больно почти, — предательский румянец обжег щеки. Зато вспоминаю, как хорошо было, — шепнула.