– Проснулся, Сашка! – сказала мама, повернувшись к сыну. – Так рано же еще!

– Рано, черт возьми… – как-то зло произнес папа и посмотрел на Сашу. В это мгновение он почувствовал себя неловко. Будто его вовсе не хотят здесь видеть. Отойдя от плиты, мама подошла к Саше и, обняв его за плечи, усадила на табуретку.

– А сеса даше спт буде? – произнес он вслух и удивился. Речь, возникавшая в мыслях, не могла вырваться наружу в первоначальном виде. Вероятно, Саша раньше говорил очень редко или же никто говорить его не учил. Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить свою жизнь до момента появления… Появления…

– Повлени го? – Он задал вопрос сам себе вслух. Все это время, пока Саша пытался рассуждать, родители напряженно смотрели на него. Затем мама обернулась к отцу и, поставив тарелку с гренками на стол, произнесла:

– Он так редко говорит… Что он спросил, ты понял?

Отец в ответ взял гренку и принялся ее жевать. Вероятно, речь мальчишки не вызывала у него удивления или восхищения.

– Да кретин он! Хрен поймешь, что сам себе плетет! – сказал он, прожевывая.

– Артем! Он наш сын! – с обидой ответила мать. Саша смотрел на нее и испытывал накатывавшее чувство жалости, которое вот-вот должно было разразиться плачем. От мамы исходили тепло и любовь. А вот на отца Саша злился.

– Дочь, черт бы ее побрал, шалава, сын придурок! – ругался отец в ванной, и голос его разносился мрачным эхом по всей квартире. Вероятно, он кричал так намеренно, чтобы услышали все: и соседи, и родственники, и сам Процессор_Примитивных_Желаний, наградивший его семью такими подарками.

Саша же ощущал, что вмешательство иного в его сознание положило конец прошлой жизни. Воспоминания продолжали улетучиваться одно за другим.

На кухню вошла сестра. Лицо ее было бледным и слегка заплывшим. Над скулами огоньками выглядывали два зеленых глаза. Сестра источала негатив.

– Доброе утро, – сказала равнодушно мама и поставила еще одну тарелку с гренками. Сестра молча кивнула головой и, пододвинув к себе деревянный стул, уселась в углу стола.

– Есть чего попить, холодное? – сиплым голосом произнесла сестра и тут же закашлялась. Каждый ее звонкий грудной звук эхом отдавался в голове Саши. Будто бы кто-то злой и подлый бил ее по позвонкам так, что все тело вздрагивало.

Мать молча взяла граненый стакан и наполнила его холодной водой из-под крана.

Взяв стакан, сестра залпом выпила воду и протянула обратно. Сглотнув всю воду и вздохнув, она добавила:

– Еще налей…

В этот момент из ванны вышел хмурый отец. Вероятно, он питал к дочери ненависть еще большую, чем к Саше. Пробурчав что-то себе под нос, он удалился в зал и принялся одеваться, ибо скоро ему нужно было на работу в литейный цех безликого завода. По крайней мере, там, среди шума, вредных веществ и горячих потоков воздуха, можно было не думать про отравленные угли семейного очага.

– А же апа аботае? – произнес Саша и опять задумался о том, как же ему научиться четче выговаривать отдельные звуки и слова. Он был уверен, что это в скором времени получится. Надо только потренироваться и хорошенько обдумать механизм произношения каждого принятого в этой местности звука.

– Что? – спросила удивленно мама, повернувшись к сыну. Саша раньше говорил что-то очень редко и чаще всего фразы его были мало похожи на слова. А сегодня за одно только утро он уже два раза произнес что-то с интонацией вопроса.

– Он спросил… – как-то растерянно и полушепотом сказала сестра – где работает… Папа.

Девушка растерялась главным образом потому, что прекрасно понимала Сашу. А еще оттого, что брат действительно раньше не стремился познавать мир с помощью окружающих его людей.

В эти мгновения Саша решил, что раньше он ничего никому не мог сказать, а теперь сестра его полностью понимает. И даже больше, в ушах сестры речь его слышалась абсолютно чистой и свободной. Наверное, сестра – то существо, которое надо беречь, и ночной фантом не просто так выбрал Сашу для модификации.

Мама присела на корточки перед Сашей и, глядя ему прямо в глаза, произнесла:

– Папа работает на заводе. И мама работает на заводе! – если бы она сказала что-то еще, то вероятнее всего расплакалась бы. Сестра, в отличие от мамы, просто глазела на Сашу и неспешно жевала гренку.

Глядя на лицо мамы, которая в эти мгновения была совсем рядом, Саша почувствовал безграничную любовь к ней. Резко подскочив, он обнял ее двумя руками. Сейчас он прижимал к себе самого близкого на свете человека, и за несколько секунд перед ним прошла вся ее жизнь, основу которой составляла неугасаемая надежда на то, что родной сын когда-нибудь поправится, а дочь Алена… «Значит, так сестру зовут», – уяснил для себя Саша.

…А Алена выйдет замуж за порядочного человека и уедет из промзоны в счастливый город с яркой подсветкой зданий и беспечными людьми на улицах. И, возможно, будет так, что больше она никогда не увидит всего этого противоестественного и лишенного всякой красоты убожества, непонятно зачем выстроенного в холодном и практически безжизненном пространстве.