Потом посмотрел на нее властным взглядом и повелительно произнес:

— Кажется, ты хотела поговорить как взрослые люди? Тогда поехали, — он чуть заметно дернул уголком рта, видя, как девочка скривилась. Сейчас Арсен уже полностью владел собой, а значит, и обстановкой, — Иначе твоя мама приедет, а тебя нет. Что она может подумать?

— Да как вы посмели?!

О, какие знакомые слова. Мужчина мысленно поаплодировал, его дочь, ничего не скажешь. Ответил просто:

— Не трать время зря. Поговорим по дороге.

Вероника готова была взорваться, но послушалась. Во-первых, потому что мать и так с ума сойдет от волнения, а во-вторых, поговорить не мешало. Не мешало задать ему парочку вопросов, и послушать, что будет врать этот дядька. Который вроде бы ее отец.

Он зло взглянула на него и молча пошла следом.

Ехать в темноте по незнакомому городу непросто, к тому же половина улиц с односторонним движением. Навигатор показывал одно, а упрямая действительность гнула другое. Где-то на полдороги, его тормознул наряд полиции.

Инспектор был серьезен, вежлив и неумолим. Превысил скорость, нарушил разметку, встречное движение и прочее и прочее. О, так еще и выпил!

Все понятно, машина с иногородними номерами. Теперь от него не отцепятся.

Дениса от этой задержки просто корежило. Он пытался доказывать менту (называть их полицейскими как-то язык не поворачивался, мент привычнее), что выпил-то всего один бокал шампанского. На свадьбе у друга! Что он свидетель, в конце концов! По просьбе жениха едет в…

— Что ты говоришь? Свидетель? А чья свадьба?

Узнав, что свадьба Жоры Манасова, мент расплылся в улыбке:

— Что ж ты сразу не сказал? Жору хорошо знаю. Поезжай дорогой.

Документы вернули, дорогу показали, но штраф все-таки взяли. Правда, символический. Для порядка. Инспектор попрощался, рекомендовал на объездную не соваться, там сейчас рейды, мол, сам понимаешь, тормознут обязательно.

Денис был рад и счастлив, что так удачно вырвался, но минут пятнадцать на все это ушло, а его подгоняла тревога. Тихонько ругаясь сквозь зубы, он поехал, стараясь не гнать. Совет гибддешника возымел свое действие. Но противное сосущее чувство под ложечкой не отпускало. Предчувствие беды.

Намучешься…

Внедорожник Гамова стоял чуть в отдалении, всю дорогу до машины девочка насуплено молчала. Села рядом на переднее сидение без всякого страха или сомнения. Арсен был удивлен, настолько взрослой она ему показалась. И только нежное детское личико выдавало истинный возраст.

— Однако… много лет прошло, — бессознательно отметила мысль.

Он завел мотор и выехал. Бросил взгляд на девочку. Молчит, явно о чем-то напряженно думает. Почему-то это молчание действовало на мужчину угнетающе. Арсен проговорил:

— Ты хотела поговорить. Спрашивай.

Ничего себе! Это она-то хотела? Хотя… конечно, иначе ее бы здесь не было. Вероника скользнула по нему взглядом. Отвернулась к окну. Потом спросила:

— Почему именно сегодня? Почему не вчера, не завтра?

Да уж, вопрос на сто тысяч.

— Это тебе мама объяснит, — не сразу ответил он.

Девочка хмыкнула, но так и не повернулась в его сторону. Снова повисло молчание. Потом она заговорила:

— Вы двенадцать лет не интересовались мной. Что изменилось теперь?

— Ты не права.

Теперь она смотрела в упор, обвинения уже готовы были сорваться но… Он неожиданно стал перечислять многие события ее детской жизни. Вспоминал подробности. Это было настолько странно, что Ника невольно затихла. А он сказал:

— Я никогда не приближался, но был недалеко, — потом прокашлялся и добавил: — Чтобы защитить тебя, если понадобится.

— Что? Защитить? А не ваша мать называла меня нагулянная?! Что ж вы меня от нее не защищали?! — взвилась Ника от возмущения.

— Вероника, — глухо проговорил он. — Когда-нибудь ты поймешь, что родителей не выбирают. Слышать эти слова и молчать был мой крест. Понимаешь?

— Не понимаю. И не желаю понимать!

— Ты поймешь. Потом, когда-нибудь.

С минуту девочка просто возмущенно сопела. Странные речи этого мужчины ничего не проясняли, только добавили вопросов. Непонятные эти взрослые разговоры, потому что непонятные сами взрослые! Потом спросила:

— Что вам нужно от моей мамы?

— Этого я тебе не могу сказать.