– Лиза, это – Мэйсон. Он из Польши. Мэйсон работает ученым в IT-компании.

Следом за ним приехала Моника, дочка Анны и Дитера, невероятная стройная красавица. Моника унаследовала тонкие черты лица папы, выразительные голубые глаза и белоснежные густые волосы мамы. Ко всей красоте прикладывался высоченный IQ – Моника закончила лучшую частную школу для девочек и была ходячей энциклопедией. Все это мне заранее рассказала Анна, а я старалась не поддаться очередному всплеску комплекса неполноценности.

Когда оказалось, что несколько польских друзей Анны неплохо знают русский, Юрий Яковлевич подмигнул мне и сказал: «Отдохни и пообщайся с Мэйсоном, мне кажется, вам есть о чем поговорить». И на весь вечер освободил меня от перевода.

Доктор наук, немного пообщавшись со своими соседями, переключил все внимание на меня. Он галантно ухаживал за мной все застолье – подкладывал закуски и подливал вино. Это было первое место, где я не боялась полицейского налета, поэтому позволила себе два бокала белого вина. После ужина мы переместились в гостиную. Юрий Яковлевич, хорошо знавший меня с детства, сказал всем, что я играю на фортепиано, я не стала задаваться. Благодаря двум бокалам вина я почувствовала себя бесстрашной и согласилась сыграть им одну песню.

Я заиграла «Подмосковные вечера», и оказалось, что полякам эта песня хорошо знакома, поэтому мы пели хором. А потом я взяла гитару и спела песню Аллы Пугачевой «Ты». Я пела ее для всех, но именно Мэйсон смотрел на меня не отрываясь, а когда я закончила, аплодировал громче всех.

Мой выход удался.

Все было так красиво и волшебно, все люди были настолько теплые, открытые и веселые, что я почувствовала себя Золушкой на великолепном балу. Мысль о том, что уже через несколько дней мне нужно будет возвращаться в Корсикану, отзывалась в моем животе сгустком напряжения и болью, но я гнала прочь эту мысль.

После полуночи гости начали расходиться. Мэйсон уходил последним и, когда мы прощались, записал мой номер телефона и электронную почту.

От этого у меня перехватило дыхание, но я всеми силами постаралась скрыть свою радость.

Практика № 9. Оказать помощь кому-то прямо сегодня

Каждая из нас однажды оказывалась в глубоком кризисе. Когда руки и ноги связаны обстоятельствами, эмоции в глубоком минусе и сил на преодоление препятствий нет.

Практически всегда искренняя помощь другим людям является дверью из кризиса в новую реальность.

Если сейчас вы находитесь в состоянии отчаяния или апатии, сделайте этот важный шаг:

• Найдите человека, которому сейчас хуже, чем вам.

• Или найдите человека или организацию, которой вы точно можете помочь.

Поставьте на паузу свои плохие эмоции и просто сделайте доброе дело. А потом сделайте еще одно доброе дело.

И скорее всего дверь кризиса захлопнется за вами очень быстро. И откроется новая дверь – с новыми возможностями, людьми и очевидными решениями проблем, которые раньше казались нерешаемыми.

Если сейчас у вас нет человека, которому вы можете принести пользу, присоединяйтесь к нашему клубу: elizavetababanova.com/club

Новая реальность ворвалась в мою жизнь. Или я ворвалась в нее? Сейчас уже не важно. Когда я вернулась в Корсикану, меня поразило, что ни квартира, ни колледж, ни город не вызывали у меня такой гремучей тоски, как прежде. Наоборот, я чувствовала себя заключенной, чей срок подходил к концу. Мне оставалось полгода, и предвкушение скорого освобождения окрыляло меня.

Не зря считается, что главное влияние на состояние человека оказывает не достижение цели, а движение к ней. Если мы прогрессируем, мы чувствуем подъем и уверенность. Даже минимальный шаг в нужную сторону дает нам прилив сил.

Еще до того, как я вернулась в Корсикану, Мэйсон прислал мне сообщение и пригласил на ужин в следующие выходные. Неделя пролетела быстро, пока я закрывала хвосты.

Так началась новая глава моей жизни.

Мы встретились в хипстерском районе Далласа, и Мэйсон открыл мне новый захватывающий мир международной гастрономии. Мы начали с испанских тапас: пататас айоли, кольца обжаренных нежных кальмаров, бокеронес-анчоусов. Мы макали теплые багеты в оливковое масло с солью и перцем и запивали все это испанским красным риохо. Оно заполняло рот ярким терпким вкусом, а мою голову легким дурманом. Видимо потому, что я была с Мэйсоном, у меня даже не спросили водительских прав, чтобы убедиться, что мне уже 21. После ужина Мэйсон пригласил меня в латиноамериканский клуб, где я впервые услышала живую кубинскую музыку. Она заворожила меня с первых нот и начала открывать во мне что-то дремлющее, но еще непознанное. Я чувствовала ритм сальсы в бедрах, а румба вызывала будоражащие толчки внизу живота.

Мэйсон взял меня за руку и за талию и повел меня в центр зала.

– Но я не умею так танцевать! – прокричала я ему в ухо. Музыка была громкая, и я боялась, что он меня не услышит. Еще я боялась, что буду выглядеть нелепо.

– Я тебя научу! – уверенно произнес он.

– Смотри, – направил он мое внимание на ноги и показал шаги сальсы. – Левая нога идет вперед вместе с весом тела, затем вес переходит с правой на левую, затем правая нога идет назад, все это под ритм музыки.

– Я буду тебя вести, просто доверься мне.

Я уловила движение и поняла, для чего на самом деле я три года танцевала в «Шоу-хоре». Мое тело откликалось на то, куда он меня направлял. Он показывал мне все новые и новые движения, и у меня получалось.

Я чувствовала себя взрослой, уверенной, веселой и раскрепощенной. Откуда все это внезапно взялось во мне? Я не знала, но с Мэйсоном я чувствовала, как раскрывается новая Лиза, лучшая ее версия.

Полгода мы встречались 1–2 раза в месяц. Мы ходили в музеи и парки, на симфонические и джазовые концерты, катались на роликах и велосипедах.