Хотя в это самое время у выездов из города наверняка выстроились многокилометровые очереди из легковушек. Многие ведь ещё не знают, что выбраться из Москвы практически невозможно, что город на осадном положении, фактически превращён в огромное гетто: все кто оказались внутри, должны пройти определённый отбор и доказать свою неопасность.

Да…выбора им всем похоже не оставили. Они в эпицентре эпидемии, и остаётся ждать и надеяться, что их не просто изолировали, словно чумных кроликов, а будут оказывать хоть какую-то помощь извне. Пока же создавалось ощущение, что власть поторопилась эвакуироваться за санитарный барьер; туда же отошли военные…

Вглядываясь в лица прохожих, Стас пытался определить, кто уже заражён, а кого эпидемия пока не затронула. У некоторых кожа на лицах явно имела синюшный оттенок, отчего они напоминали оживших мертвецов, но таких ему на глаза попалось совсем немного. А так, за редким исключением, что-то разглядеть в облике того или иного прохожего было нереально. Дьявольская болезнь на ранних стадиях умела отлично маскироваться в теле своей жертвы, и это крайне осложняло борьбу с разгорающейся эпидемией. Многие и сами наверное ещё не знают, что обречены. Нормальные симпатичные люди после захода солнца, — когда болезнь входит в фазу активности, — могут превратиться в бешеных зверей. И ни про кого вокруг нельзя сказать с уверенностью, что вот этот симпатичный гражданин неопасен. Даже ближайший друг или родственник теперь под подозрением. То, что люди крайне напуганы, подавлены и никому больше не доверяют видно невооружённым глазом — у многих лица скрыты за противовирусными повязками, видны лишь глаза, в которых выражение затравленности.

Пару раз на глаза Легату попались останки убитых ночью людей. Трупы, или то немногое что от них осталось, лежали, накрытые пропитавшимися кровью газетами или тряпьём. И никто не спешил увезти их с улиц! Вот это уже верный признак наметившегося упадка. Значит, все службы города парализованы, в том числе коммунальные.

Что ещё было заметно невооружённым глазом, так это сильная замусоренность улиц, непривычная для Москвы. Стасу вспомнились ельцинские времена, ощущение, что вернулся в 1992 год: толстый слой мусора покрывал тротуары. Оранжевые жилеты дворников просто испарились…

Да, тяжело было видеть замусоренные улицы и вездесущее запустение и уныние, будто на хронике 1992-3 годов, растерянность и озлобление на лицах людей. Было ощущение смуты, чёрной тоски, даже днём накрывшей город. Что-то наподобие чавкающего болота. Жижи, в которой барахтаясь, ты увязаешь всё глубже и глубже. Вирус даже на пока ещё не заразившихся им людей воздействовал тем, что вызывал душевную апатию.

Повсюду взгляд натыкался на согбенные фигуры, унылые лица. Огромное количество деморализованных людей вокруг. Казалось, многие механически бредут по заученному жизненному маршруту. Депрессивное туннельное мышление, когда жизнь серая и беспросветная, по инерции двигало такими потерявшими надежду людьми, превращая даже ещё здоровых в подобие зомби.

Много появилось групп бродяг, этих «мизераблей» самого горемычного вида — они уже стали обычным дополнением к городскому пейзажу. По их жалкому несчастному виду чувствовалось, что опустившиеся бедняги понимают, что обречены первыми на гибель, ведь когда остальные горожане запрутся на ночь в своих квартирах, они останутся на улице.

Зато группа бритоголовых монахов в оранжевых тогах жизнерадостно распевала свои священные «кришны» под бой тантрических барабанов, используя в качестве сцены…крышу длинного свадебного лимузина «крокодила», выпущенного на базе «Хаммера». В то время как город и большинство его обитателей всё глубже погружались в серую депрессивность, неунывающие кришнаиты одни чему-то радовались.

Всё происходящее напоминало библейский Вавилон, в котором всё смешалось накануне апокалипсиса! Тем более, что вскоре Легата и его парней ожидало ещё более удивительное зрелище. На одном из перекрёстков, на самом видном месте, словно регулировщица, игриво покачивала бёдрами девушка в жутко обтягивающем платье, едва прикрывающем грудь. Первая мысль, проститутка, наверное. Впрочем, тут было другое. Девица держала в высоко поднятых руках большой плакат: «Поеду с вами, если сможете сегодня вывезти меня из Москвы». Мужики в кабине и кузове грузовика обалдели, прилипли к красотке глазами, не в силах оторваться.

— Давай, возьмём кралю с собой! — последовало Стасу коллективное предложение.

Но вначале как и все немного обалдевший Легат уже спохватился:

— Даже не думайте об этом! У нас свой маршрут…

Некоторые магазины продолжали работать, и возле них наблюдалось столпотворение. Люди торопились запастись самым необходимым, предвидя тотальный дефицит. Вероятно, скоро будут введены карточки на самые необходимые товары и продовольствие.

Стасу пришла мысль, что им тоже не мешает воспользоваться случаем. Конечно он позаботился перед выездом, чтобы их обеспечили минимальным запасом продуктов из консервов, сухарей, шоколада и бутылок питьевой воды, однако в любом рейде существует риск попасть в непредвиденную переделку и застрять где-то надолго. Армия и война научили Легата быть предусмотрительным и не пренебрегать благоприятными возможностями. Поэтому возле следующего магазина «пятёрочка» Легат велел остановить машину и один отправился выяснить обстановку.

У красно-зелёного фасада стоял полицейский «козлик» без экипажа внутри, водительская дверь приоткрыта и слышны переговоры из работающей в кабине рации: «База, это шестьдесят третий, мы тут ещё одного подозрительного заметили, выходим…». Стас прошёл мимо патрульного УАЗ-ика, вошёл в раздвижные стеклянные двери и сразу упёрся в мертвеца. На пятачке перед кассами, между отстойником для продуктовых тележек и камерой хранения для личных вещей покупателей, лежал труп. Молодой парень неловко подвернул под себя одну ногу, руки тоже нелепо разбросаны, видно, что пуля сбила его на полном ходу. Окровавленные волосы на затылке покойного были спутаны, однако сквозь них виднелось крохотное отверстие в основании черепа. Кровь убитого имела странный голубоватый оттенок, словно наполовину состояла из необычной светящейся краски…