— А ваш муж?…

— Мы вместе работали над вакциной против вируса — голос Зои снова зазвучал ровно. — Вообще-то сначала нас в лаборатории было 12 человек. Но вирус проявил фантастическую активность, стандартных методов защиты при работе с ним оказалось недостаточно. Он буквально просачивался сквозь землю и стены. Вскоре мы остались с Сергеем вдвоём. А потом с ним случилась беда… Он знал, что инкубационный период вируса становится всё короче. В некоторых случаях время сократилось до 24 часов, в зависимости от объёма активного вещества, который использовался для исследовательской работы. Поэтому Сергей решил добровольно покинуть лабораторию, так как не хотел подвергать жизни близких ему людей опасности.

— Значит, он тоже принёс себя в жертву?

— Почти…Он предлагал мне использовать его тело для работы, но я отказалась — голос Зои дрогнул, она передёрнула плечами, словно сбрасывая с себя неимоверную тяжесть, и, поднявшись, повернулась к Звонарёвой.

— А теперь, милочка, займёмся делом.

…После операции, которая прошла под местным наркозом, Зоя привезла Ксению на каталке в отдельный бокс. И сообщила:

— Здесь вы пробудете какое-то время, мне необходимо убедиться, что вы не заражены.

— Послушайте! Там в парке остался мой коллега, мы должны помочь ему! — взмолилась Ксения.

Зоя пожала плечами и молча вышла, заперев за собой дверь.

Как не тяжело было на душе у Звонарёвой от мыслей о Доминике, да и после операции её физическое самочувствие было не лучшим, и всё же она не смогла отказать себе в тёплом душе (карантинный бокс был оборудован санузлом). После нескольких дней, проведённых на колёсах в телесъёмочном автобусе, а потом злосчастных скитаний по кишащему инфицированными парку, хотелось смыть с себя всё. Вода расслабила и впервые за долгое время вызвала приятные эмоции. Только в такие моменты, на переломе эпох, по-настоящему начинаешь понимать и ценить, какая это всё-таки роскошь — пользоваться простыми удобствами цивилизации!

После душа, Ксения переоделась в чистое бельё, которое для неё приготовила заботливая хозяйка бункера. Свою старую одежду она без сожаления выбросила в корзину.

Новый комплект нижнего белья (включая две пары носков) был запаян в вакуумную упаковку, согласно маркировке произведён он был в Германии. Конечно трусики и маечка были не совсем такими, какие она любила носить, вероятно, комплект предназначался для бундесвера, немецкой тюрьмы или больницы. Но всё равно было приятно, тем более, что качество всё же немецкое, да и с размером Зоя угадала.

В другой упаковке находился комплект верхней одежды, наподобие медицинской робы приятного тёмно-синего цвета, состоящий из курточки и штанишек на тесёмках, а ещё тапочки-кеды. На тумбочке лежал набор гигиенических принадлежностей. В общем, хозяйка хоть и заперла её на ключ, однако при этом проявила тёплое гостеприимство, потому что переодевшись, Ксения почувствовала себя отнюдь не узницей женской тюрьмы, пусть и в цивилизованной Германии, а скорее новичком на космической станции. Точнее космическим туристом. И так как к комплекту одежды прилагался чистый бэйджик (пластиковый значок-визитка, которую необходимо было приколоть на одежду, как делается во всех солидных учреждениях), то необходимо было его заполнить. В графе «статус» Звонарёва так и записала «гость». Незадолго до всех этих трагических событий она была с журналистским заданием в Звёздном городке, где отбирали кандидатов для участия в экспедиции на Марс, и там ей тоже выдали бэйджик именно с таким статусом, хотя у неё были шансы даже самой попасть в число участников миссии…Впрочем, чего теперь вспоминать о таких пустяках из безвозвратно потерянной беспечной мирной жизни после всего того ужаса, который произошёл с ней и тысячами и тысячами других людей!

Да, с левой рукой ему всегда не везло: двух пальцев он лишился на войне, и вот теперь ещё два пальца были прокушены до крови. Зубы обезумевшего старика-музейщика отпечатались глубокими ранами, из которых бурыми каплями сочилась кровь. Косясь из кабины грузовика на пожар в проплывающем мимо доме, Стас спиртовыми салфетками очищал рану и, морщась, выкидывал окровавленные куски в окно.

Между тем пламя полностью охватило квартиру на верхушке девятиэтажки, и ни одной пожарной машины поблизости! С балкона срывается факел, короткий вопль и звук тяжёлого удара. На несчастного тут же с радостным воем набрасывается толпа голодных людоедов, слизывая с асфальта выплеснувшийся из лопнувшей головы мозг…

— Вы бы салфеточки не выбрасывали, — вежливо попросил водитель.

— Что?! — будто очнулся Стас.

— А то эти ублюдки кровь чуют… Лучше их не дразнить, смотрите, сколько их кругом. Некоторые вон уже бегут за нами, скоро начнут прыгать на подножку, а то и прямо на капот. Они же психи одержимые, у них в башках никаких тормозов не существует!

Прокушенные пальцы распухли и горели огнём. «Однако быстро эта зараза начинает действовать» — неприятно удивился Стас и покосился на водителя. — «Если он и другие узнают, что вирус проник в меня, то прикончат как бешеную собаку. И правильно сделают».

— У тебя есть какой-нибудь спирт?

Водитель порылся в бардачке и с вопросительным видом протянул флакон дешёвого одеколона, на дне которого немного плескалось желтоватой жидкости.

— Пойдёт. Теперь притормози где-нибудь в тихом месте, чтобы поблизости никого не было.

— Легко сказать «остановись», если они кишат вокруг, — недовольно проворчал себе под нос водила. И всё же через километр остановил машину. Капитан через зарешеченное окошко приказал парням позади не покидать кузова, сам же выбрался из кабины, сделал несколько шагов и остановился в кругу яркого света — на этой улице удивительным образом продолжали горечь фонари. В общем, место выбрано удачно.