— Мама опять ушла в астрал, — подшучивал десятилетний Артем.

— Вот погодите, я посмотрю, что вы скажете, когда я стану знаменитой, — Аня гордо задирала нос, потом взъерошив темные шевелюры своих мальчиков, радостно целовала их улыбающиеся лица.

— Мы будем невероятно тобой гордиться, и говорить, что ты непревзойденный мастер своего дела. Гуру мира моды. Величайший кутюрье всех времен и народов! — Андрей подмигивал сыну, и они вдвоем убедительно кивали головами, вызывая у Ани светлую улыбку.

За день до отъезда на Мальдивы из Америки позвонила Анина представительница, сообщив, казалось бы, невероятную вещь: её коллекцией заинтересовались ТВ-байеры нескольких известных бутиков Нью-Йорка. Анин билет сдали, и они с Андреем договорились, что муж с сыном отправятся без нее, а она прилетит на курорт прямо из Штатов, после завершения сделки.

Спустя три дня, Анна прыгала от радости по просторному номеру отеля, пытаясь дозвониться до любимого и сообщить, что у нее раскупили все платья до единого и есть заказы на новые, те, что она только начала шить. Эскизы настолько понравились закупщикам, что они согласились разобрать одежду, как только она будет готова. Телефонный номер Андрея не отвечал, постоянно сообщая, что абонент временно недоступен или находиться вне зоны доступа, и Аня списала эту досадную неловкость на плохой роуминг. Едва приземлившись на острове Хулуле в международном аэропорту им. Ибрагима Насера, снова стала звонить мужу, он просил известить его, как только она выйдет из самолета, но на том конце трубки электронный робот приятным женским голосом вещал всё ту же занудную фразу. Мурлыкая себе под нос мотивчик незатейливой песни «Города 312» — вне зоны доступа, Аня ждала своей очереди на регистрацию. Двое мужчин в штатском подошли к ней, когда она предъявляла свои документы, и попросили пройти с ними. То, что произошло дальше, Анна помнила смутно. Она долго не могла понять, о какой авиакатастрофе ей толкуют странные, суетящиеся вокруг нее люди, и причем тут она? Ей нужно к сыну и мужу, а эти ненормальные держат её в маленькой служебной комнатушке, вот уже битый час принося соболезнования и…

Жестокая правда обрушилась на нее словно молот, расплющивая, как свинцовую бляшку: самолет, следовавший рейсом номер 477, потерпел крушение, никто из пассажиров не выжил. Серые очертания комнаты слились в одну сплошную линию, и Аня провалилась в черную бездну.

Через две недели она вынырнула из вязкой топи безнадеги и горя, тянувших её на самое дно, и две упаковки амитриптилина стали отчаянной попыткой свести счеты с постылой жизнью и пожирающей её душу бесконечной болью. её спасла мама. Все эти страшные дни она была рядом, не отходя от дочери ни на секунду. Аня наглоталась таблеток, когда мать вышла в магазин за продуктами. Словно почувствовав что-то неладное, женщина так и не дошла до супермаркета, завернув обратно, едва прошла полпути. Мамины связи врача и её слезные объяснения о произошедшей трагедии не позволили забрать несостоявшуюся самоубийцу в психиатрическую больницу. А потом пришел отец Дмитрий, добродушный священник с лицом Ильи Муромца, долго рассказывал ей о загробной жизни, крепко держа за руку.

— Ты ведь хочешь снова встретиться с ними, — простой вопрос застал Аню врасплох. Она посмотрела на служителя церкви сквозь слезы и согласно кивнула головой.

— Хочу… — единственное слово, которое ей удалось выговорить за последние несколько дней.

— Тогда ты должна знать, самоубийцы не попадают в рай, а твоя семья сейчас именно там. Тебе придется жить, и не просто жить, а каждым днем своего существования доказывать Всевышнему, что оно не бесполезно, что ты достойна своего мужа и сына.

— Почему? Почему он не позволил мне уйти вместе с ними? Зачем оставил одну? За что наказал? — Аня выплескивала на священника душившую её обиду, и полные горечи вопросы, зависая в воздухе, лопались, словно мыльные пузыри.

— Я знаю, тебе мои слова покажутся банальными и избитыми, но все, что дает человеку Господь, он дает не в наказание, а во благо. Думай — не за что тебе это, а для чего? У каждого свой путь. У кого-то он длинный, извилистый, с грузом разочарований и потерь, с глубокими ямами и колючими терновыми кустами, а у кого-то яркий и короткий, как свет падающей звезды, но каковым бы ни был твой путь, Бог никогда не возложит на твои плечи груз больший, чем тот, что ты сможешь унести.

— Слова, все слова. Просто красивые слова. Вы говорите их каждой, вроде меня, просто чтобы заставить поверить, что нам есть для чего дальше жить.

— Человек говорит много красивых слов, зачастую наполняя их уродством своих деяний, в моих словах лишь непреложная истина, в них нет злого умысла, только желание убедить тебя посмотреть на суть бытия не через призму своего горя. Ты пришла в этот мир по воле Бога, по его воле и уйдешь. Дождись своего часа, Анна. А пока будешь ждать, постарайся не разочаровать тех, кто смотрит на тебя с небес. Твоим мужчинам наверняка больно видеть тебя такой. Твоя миссия на этой земле еще не закончилась, именно это хотел донести до тебя Господь. И чем раньше ты это поймешь и выполнишь свое предназначение, тем быстрее окажешься рядом со своей семьей.

— И какая моя миссия? Что я должна делать? — Аня откинулась на подушки, пустым взглядом разглядывая скользящих по стенам комнаты солнечных зайчиков.

Отец Дмитрий грустно улыбнулся, положив тяжелую ладонь ей на голову.

— Ответы на свои вопросы ты должна будешь найти сама. Для этого ты и осталась жить.

Когда он ушел, Аня молча пялилась в пустоту комнаты, пытаясь зацепиться хоть за что-то. Столько разных предметов, наполнявших её дом радостными воспоминаниями, теперь казались грудой нелепого мусора, непонятно зачем захламлявших пространство своей бесполезностью. Статуэтка крылатой богини Ники… они с Андреем купили её в Греции в прошлом году. Им всегда нравились одно и то же, и зачастую не нужно было даже спрашивать друг у друга купить или не купить ту или иную вещь. Достаточно было посмотреть в глаза, увидеть там молчаливое согласие и потом, тихо улыбаться тому, что они живут на одной волне, понимая несказанное без слов. Теперь все эти безделушки раздражали Аню, они услужливо выуживали из её памяти болезненные воспоминания, вонзая в её разбитое сердце острые стрелы и ножи. Свесившись с кровати, она стала шарить рукой по полу в поисках тапка. Ей хотелось запустить им в ненавистную фигурку, чтобы та, свалившись с полки, разлетелась на тысячи осколков, чтобы не осталось даже шанса попытаться склеить её, чтобы не осталось даже напоминания о её существовании, чтобы она больше никогда не мучила её. Ладонь неожиданно коснулась блокнота и карандаша, валявшихся под кроватью. Аня специально оставляла их там раньше, проснувшись рано утром, она пыталась успеть набросать на бумаге образы, пришедшие к ней во сне. Со дня гибели мужа и сына она ни разу не посещала свою студию, вдохновение и желание творить умерло вместе с её мальчиками. Открыв блокнот, она стала перелистывать эскизы и внезапно замерла, наткнувшись взглядом на листок, испещренный круглым витиеватым почерком Андрюши:

Среди пресыщенья, среди изобилья,

Вдали от безжалостных будничных нужд,

Внезапно у женщины выросли крылья.

Зачем тебе крылья? — спросил её муж –

До службы добраться? Так лучше в машине.

На рынок за мясом? Полезно пешком.

И кажутся крылья такими большими,

Как будто идёшь за плечами с мешком.

Девчонке и то этих крыльев не нужно,

Но если неймётся — пускай пофорсит.

А женщине зрелой, к тому же замужней,

С крылами ходить неудобство и стыд.