Замечание Цзю абсолютно справедливо, потому что никто не может однозначно определить, где заканчиваются границы Европы. Это понятно, ведь она не является материком, а расположена на Евразийской литосферной плите, покрывающей б'oльшую часть Евразийского континента. Несмотря на это, восточную границу Европы – в географическом и культурном смысле – неоднократно стремились провести через пролив Босфор и Уральские и Кавказские горы. Однако деление это чисто условное. Действительно, если мы пересечем Босфор на пароме и высадимся на восточном его берегу, атмосфера там вряд ли будет сильно отличаться от той, что царит в многочисленных кафе на площади Таксим, расположенной на западном. Точно так же вы вряд ли заметите кардинальные отличия в поведении русских, живущих восточнее и западнее Уральского горного хребта. Обитатели Северной Осетии, по мнению географов, являются европейцами, тогда как их соплеменники из Южной Осетии вдруг становятся азиатами. Если Уральские или Кавказские горы якобы делят Евразийский материк на две части света, то почему бы, следуя той же логике, не заключить, что Скалистые горы в Северной Америке также являются границей и люди по обеим ее сторонам должны различаться между собой поведением и образом жизни.

Международный песенный конкурс «Евровидение», объединяющий всю Европу, притягивает зрителей к экранам куда сильнее, чем выборы в Европарламент, процент голосования на которых обычно существенно уступает активности избирателей на национальных выборах. «Евровидение» также сдвигает границы Европы южнее и восточнее, чем мы привыкли видеть в учебниках, не говоря уже о границах Евросоюза. Расположенные к югу от Кавказских гор Грузия, Армения и Азербайджан вместе с Израилем и Турцией регулярно участвуют в конкурсе, который проводит Европейский вещательный союз, однако за стол переговоров, где решаются ключевые для Европы вопросы, эти страны пока никто не приглашает.

Не считая универсальной денежной единицы евро, все остальные «евроформулировки» являются сложными, даже запутанными. Знаем ли мы сами, где находимся, когда утверждаем, что живем в Европе? Возможно, Европу определяет именно то, от чего она так хочет дистанцироваться? Великие европейские мыслители эпохи Просвещения создали образ цивилизованной части света, которая была лидером духовного развития и выделялась на фоне остального мира благодаря своей культуре. К примеру, экономист Адам Смит писал, что практически все страны за пределами Европы являются варварскими, непросвещенными и дикими. Одним из признаков варварства Смит считал то, что в этих государствах не умели вести торговлю так, как это делали европейцы. Над самодовольством деятелей Просвещения сейчас можно лишь посмеяться, однако до сих пор в дискуссиях о том, чт'o есть Европа, в основном перечисляют то, чем Европа на самом деле не является. Эти споры также предопределяют границы расширения Евросоюза.

Классические европейские просветители не изобрели ничего нового, занимаясь дискриминацией иных народов, поскольку любое человеческое общество склонно отделять себя от животных и чужаков. Также у членов практически любого социума всегда существовала тайная, а подчас и открытая потребность в том, чтобы называть «людьми» исключительно представителей собственной группы; в то же время о чужаках принято думать, что они другие, не похожие на нас, необразованные или даже дикие, что им свойственны животные пороки, которые проявляются в дурных манерах. Быть человеком означает правильно себя вести, правильно жестикулировать и говорить правильные вещи правильным образом.

Мысль о том, что своя собственная культура по всем параметрам превосходит остальные, стара как мир. Еще древние египтяне считали, что они выделяются в лучшую сторону на фоне других народов благодаря умению безупречно владеть собой. В Индии представителей иных, не индоарийских культур называли «млеччха». Подобно древним грекам, которым мы обязаны термином «варвар», они именовали так людей, не понимавших их язык, санскрит. По мнению греков, иностранные языки звучали подобно лаю собаки («бар-бар-бар»), и на этом основании они решили, что люди, живущие за пределами Эллады, по своему уровню развития недалеко ушли от четвероногих. «Варвар», – презрительно говорили они, подразумевая заикающегося чужеземца, в речи которого часто повторялся звук «р». Таким образом, слово это стало синонимом шута, болвана.

Как известно, французы также тщательно блюдут свою культуру через язык. Их желание говорить исключительно на французском проявляется иногда так неистово, что за пределами Франции это подчас считают проявлением национализма. Французы даже изобрели лингвистический термин «варваризм» (barbarisme), который означает слово из чужого языка или оборот речи, построенный по образцу чужого и нарушающий чистоту речи носителя родного языка!

Представителям практически любой культуры, похоже, свойственно клеймить чужаков за незнание их собственного языка. Так, славяне называли германцев «немцами» – то есть буквально немыми, не способными воспроизводить человеческую речь. Индейцы майя, жившие в Центральной Америке, презрительно именовали соседние племена заиками. По мнению ацтеков, все, кто не говорили на их языке, были дикарями и варварами.

Однако имелись и более весомые причины для того, чтобы презирать чужаков: их манеры и внешний вид. Так, например, по мнению китайцев, европейцы были варварами, которые вели себя так ужасно, что остальные с трудом терпели их поведение. Полинезийцы считали всех европейцев «красноволосыми и большеносыми дикарями» и называли их «куки» в честь печально известного капитана Кука.

Определить, что означает «европейскость», по-прежнему представляет проблему, даже если мы будем искать ее язык и повадки среди черт и характеристик, присущих «высоким» культурам. Общая картина современной европейской идентичности складывается за счет национальных кусочков мозаики, в свою очередь изготовленных из чего-то… неведомого. Из чего-то, что мы толком не способны объяснить. С целью отследить и выявить универсальную «европейскую идентичность» проводились бесчисленные семинары и предпринимались исследования, но однозначный ответ так и не был найден.

С другой стороны, понятие национальной идентичности сегодня также несколько размыто, поскольку европейские сообщества все чаще представляют собой пестрый ворох разнообразных субкультур. В исторической перспективе национальная идентичность привязана к образованию различных европейских национальных государств в эпоху Нового времени и тесно связана с такими понятиями, как общий язык, общие национальные символы, измерительные системы и национальный фольклор; она также предполагает единый менталитет и, разумеется, общий свод правил поведения.