Мир прекрасен. Это-то и грустно.

Где начало того конца, которым оканчивается начало?

Рыба, утонувшая в воздухе.

Не погибает ничто — поверьте! — в великой вселенной.

Солнце — шириною в ступню человека.

Воля судьбы такова, что присуща всем тварям разумность.

Все идеи в науке родились в драматическом конфликте между реальностью и нашими попытками ее понять.

…мы хотим не только знать, как устроена природа (и как происходят природные явления), но и по возможности достичь цели, может быть, утопической и дерзкой на вид, — узнать, почему природа является именно такой, а не другой. В этом ученые находят наивысшее удовлетворение.

Дождь льет с упорством, уму не постижимым, и воздух настолько пронизан сыростью, что крыша над головой представляется всего лишь данью человеческим условностям.

Предположим, что мир — это только одна из шуток господа бога. Разве поэтому не стоит превратить его из плохой шутки в хорошую?

Кто не знает, что такое мир, не знает, где он сам…

Части изменяются, целое же неизменно.

Все материальное не может выражаться числом, большим, чем 10е100.

Я чту Великое Всемогущество, мне не подобает ограничивать его, я ничего не утверждаю, я довольствуюсь убеждением, что на свете гораздо больше возможных вещей, чем мы думаем.

Если бы я мог описать пределы мира, то они просто перестали бы быть его пределами. Предел мира не есть предел чего-то протяженного, он присущ самому миру.

Если бы Бог, создавая мир, спросил у меня совета, я бы подсказал ему, как устроить вселенную попроще.

Эволюцию мира можно сравнить со зрелищем фейерверка, который мы застали в момент, когда он уже кончается: несколько красных угольков, пепел и дым. Стоя на остывшем пепле, мы видим медленно угасающие солнца и пытаемся воскресить исчезнувшее великолепие начала миров.

Природа подобна женщине, которая любит наряжаться и которая, показывая из-под своих нарядов то одну часть тела, то другую, подает своим настойчивым поклонникам некоторую надежду узнать ее когда-нибудь всю.

Небытие — ничто, бытие — мука.

Тесен мир, мозг же человека необъятен.