Тошнота усилилась, как только мой мочевой пузырь опустел и больше не отвлекал меня. Я стиснула край умывальника, боясь, что меня стошнит, если я попытаюсь встать. Такое чувство, что какая-то часть меня оказалась разбитой и разорванной на куски, а потом её заново собрали с недостающими частицами - а может, наоборот, к старым добавили новые.

Я все ещё сидела там, как парализованная, когда Уллиса постучала.

После второго стука она попыталась пошевелить ручку. Осторожно открыв дверь, она протянула внутрь чистую одежду и корзинку с мылом и шампунем. Я ощутила её беспокойство, и как только она поставила все на кафель, я ощутила её колебание, желание заговорить. Опередив все попытки к коммуникации, я вытянула ногу, чтобы захлопнуть дверь.

Даже через дверь и разделявший нас коридор я чувствовала его.

Его злость все ещё никуда не делась, она пульсировала в мой адрес, но там было и другое, безошибочное чувство - эти две эмоции сплетались воедино, их невозможно было разделить на отдельные чувства.

Со смутным удивлением я осознала, что он хотел моего возвращения.

Он испытывал ту же реакцию, что и я, и не на одном уровне.

На мгновение я усомнилась в собственных ощущениях, затем по мне ударил завиток боли, вплетаясь в какую-то часть меня, которую я не могла видеть. Реакция моего тела оказалась мгновенной и ожесточённой. Мой живот заболел, но дело не только в этом. Я почувствовала, как к моему лицу приливает румянец, моя грудь и бедра теплеют. Я почувствовала, что начинаю отвечать, тянуться в его направлении, и я запаниковала, запихав эту часть себя обратно.

Его боль усилилась, становясь жидкой.

Она определённо была связана с сексом.

Я все ещё сидела там, когда он отбросил притворство и открыто попросил меня вернуться в комнату. Когда я не ответила, он жёстче потянул меня, позволив мне ощутить за этим желание, и я уже стискивала край раковины.

«Прекрати, - подумала я в его адрес, хватая воздух ртом.
– Пожалуйста, прекрати».

После кратчайшей паузы его присутствие отступило.

Каким-то образом я оставалась потерянной в его свете. Мою кожу залило румянцем, когда я осознала настрой его мыслей. Он с трудом сдерживался от фантазий. Он хотел, чтобы я вернулась. Он хотел этого так сильно, что уже не мог мыслить рационально. Он хотел трахаться. Это слово ударило по мне; от скрывавшегося за ним желания у меня перехватило дыхание, мои пальцы крепче впились в раковину.

На поверхности он вновь попросил меня. В этот раз вежливо.

Когда я издала краткий смешок, его сознание отступило. Но не полностью.

Я почувствовала, как он снова думает. Затем он начал открывать свой свет. Я чувствовала, как от него простираются эмоции; та уязвимость, что я мельком заметила в комнате, смешивалась с его желанием и окутывала меня. Она становилась сильнее по мере того, как его боль усиливалась и глубже скользила в мой свет...

Я запаниковала, отталкивая его.

В этот раз он отстранился так, что я едва его чувствовала.

Все ещё раскрасневшись, я шатко поднялась на ноги, выиграв себе немного времени за счёт того, что осмотрела все синяки, что покрывали мои руки и ноги. Дохромав до ванны, я наклонилась, чтобы повернуть фарфоровые вентили душа и пустить максимально горячую воду. Я стянула кофту через голову, уронив её на пол. Пока вода согревалась в древних трубах, я стояла в ванне и дрожала.

Я постаралась игнорировать ожидание, которое я чувствовала за его молчанием.

«Элли,– тихо послал он.
– ... Пожалуйста».

Тяга в этих словах оборвала моё дыхание.

«Gaos... пожалуйста. Пожалуйста...»

Боль искрами проносилась в пространстве между нами, и на мгновение я засомневалась, уставившись в пустоту и чувствуя это в нем. Ощущение потерянности усилилось.

Затем я встала под горячую воду.

Я позволила своему разуму опустеть, когда от моих волос повалил запах горячей озёрной воды, скользившей по телу как вторая кожа. Я опустила голову, чтобы вода била на неё и направляла противные коричневатые струи в ванну и сток.

Я чувствовала, что он смотрит, как я стою тут.

Его свет мерцал вокруг меня, безмолвный, ждущий.

Долгое время он не сдвигался с места.

Я стояла перед силуэтной мишенью, стараясь не выглядеть по-идиотски, пока возилась с предохранителем пистолета, который стискивала в обеих руках. Уллиса дважды сказала мне, что это за оружие, но я запомнила только то, как назвала его Айви - Baby Eagle [6] .

Папа больше предпочитал винтовки и ружья.

– Прекрати тянуть время, - сказала Уллиса.
– У тебя, скорее всего, есть лишь несколько дней до того, как вам с Реви' придётся покинуть это место, Высокочтимый Мост.