И опять-таки, какое мне вообще дело до этого, мать вашу?

Я услышала треск, шипение пластика и воздуха, затем звуки, с которыми он пил. Зашуршал рюкзак, затем его покрытые кожей плечи встретились с цементной стеной. Я закрыла глаза и снова открыла, вспомнив, что не могу спать.

– Можно мне пойти на улицу?
– спросила я.

Ревик покачал головой, тихо щёлкнув.

– Нет.

– Тогда говори. Расскажи мне что-нибудь.

– Что?

– Что угодно, - ответила я.
– Кто твой настоящий отец?

Он вздохнул, шевельнувшись так, что кожа куртки снова скрипнула.

– Мои биологические родители были убиты людьми, когда я был очень маленьким. Я их не помню.

Я прикрыла глаза, мысленно выругавшись, затем повернулась и посмотрела на него.

– Ревик. Прости...

– Я сам поднял эту тему, - он отмахнулся от меня.
– Все хорошо, Элли.

Я наблюдала за его лицом, когда его разум, кажется, ушёл куда-то далеко.

– Ты действительно был нацистом?
– спросила я.

Его глаза медленно повернулись в мою сторону.

– Да, - ответил он.
– Ну. В том смысле, который подразумеваешь ты - да, был. В самом прямом смысле, то есть политическом... нет.

Я не знала, как продолжить с этого места.

– Ну и, - протянула я.
– Как ты в итоге ушёл от них? От Шулеров, имею в виду. Что заставило тебя...

– Я не хочу об этом говорить, - отведя взгляд, Ревик пожал плечами.
– Я все равно не помню большую часть того времени.

– В каком смысле не помнишь?

Он вздохнул, щёлкнув языком.

– Таково было условие моего возвращения. Часть моей памяти была конфискована, - в ответ на моё молчание он пожал плечами.
– Полагаю, отчасти это чисто механический аспект. Я потерял часть просто потому, что отделился от сети. Часть относилась к сделке, которую Вэш заключил на мою жизнь. С Галейтом, лидером Шулеров, - его глаза не отрывались от его переплетённых пальцев.
– Думаю, я знал кое-какие вещи. Вещи, память о которых Шулеры хотели у меня отнять.

Осознав, что уставилась на него, я моргнула и поджала губы.

– Конфискована?
– переспросила я.
– Сколько потеряно?

Его глаза сделались чуточку холоднее.

– Я не знаю. Я могу предположить, сложив даты с тем, что я помню, - его лицо разгладилось, принимая нейтральное выражение, и Ревик прочистил горло.
– Очень странно, что ты видела что-то из того времени. Больше никто ничего не видел. Возможно, это как-то связано с тем, кто ты.

Он взглянул на меня, сохраняя нейтральный взгляд и тон голоса.

– Могу я спросить... сколько ты видела?

Супер. Я только вошла на ещё одно потенциальное минное поле.

Я предполагала, что он знал все, что я видела.

– Немного. Тебя и твою жену...

Он заметно вздрогнул.

Сглотнув, я пожала плечами и пошла на попятную.

– Я видела тебя в тюрьме, и того парня, Териана. Я также видела тебя в России, кажется. Что-то по поводу танков, застрявших в грязи. Кажется, ты был недоволен тем, как идёт война...
– я умолкла, решив, что хотя бы эту часть безопасно озвучить.
– Ты и какой-то парень говорили о том, кто поведёт эту часть фронта.

Глаза Ревика сделались спокойными, и он положил подбородок на руки.

– Сколько тебе лет?
– спросила я, когда он не нарушил молчание.
– Ты и тот парень, Териан - вы оба выглядите точно так же.

Ревик переплёл пальцы. На мгновение я увидела, как он снова задумался, словно обдумывая возможные ответы. Наконец, он пожал плечами.

– Я молод для видящего, - сказал он.

После долгой паузы он прислонился затылком к стене.

Прошла целая минута, и только тогда я осознала, что не получу другого ответа.

Сегодня 12 мая.

Я восстановила этот кусочек информации из комментария Ревика о наших рейсах - а именно, когда мы приедем в Тайбэй по сравнению со временем отбытия из аэропорта Ванкувера. Я не слушала его на самом деле, когда он говорил об этом. Эта деталь дошла до меня тогда, когда я собиралась толкнуть дверь с белым треугольником, символизировавшим женскую юбку на двери уборной в закусочной, где мы остановились позавтракать.