Когда я посмотрела обратно на Ревика, он уставился на меня так, будто я выжила из ума.

– Элли, ты осознаешь, что трубку мог взять кто угодно?

– Я не была в...
– я вспомнила, что мы находились на публике.
– Я не была в том другом месте.

– Это неважно! Ты могла привести их прямиком к ней. Если они уже не были там!

– С моей мамой?– взвизгнула я.
– Ну замечательно, Ревик! Ты сказал, что обеспечишь её безопасность!

– Ты думаешь, что помогаешь ей?
– он шагнул ближе, понижая голос до хриплого шёпота.
– Я слышал твои слова, Элли. Ты с таким же успехом могла сказать им использовать её, чтобы добраться до тебя.

Кажется, он хотел сказать больше, затем прикусил язык, добавив:

– ...И ты позволила записать свой голос. Ты представляешь, что значит иметь свежую запись цели? Для разведчика это все равно что... подарок! Как минимум они могли отследить звонок. В каждом правоохранительном органе есть Шулеры. В СКАРБе - ещё больше, чем в любом другом.

– Я была на линии недостаточно долго для отслеживания.

Он уставился на меня с открытым неверием, затем отвёл взгляд, заставив себя посмотреть на закусочную. Его подбородок напрягся.

– Мне пойти с тобой?
– спросил он.

Я покачала головой.

– Нет. Я вернусь. Потом можешь поорать на меня всласть.

Ревик отпустил мою руку так внезапно, что я потеряла равновесие.

Я протолкнулась обратно через двойные стеклянные двери.

Наша сцена не осталась незамеченной внутри закусочной; персонал и посетители сторонились меня, пока я, спотыкаясь, шла мимо стойки кассира. Я удалилась в уборную. Мои пальцы ухватились за шишковидные краники и включили холодную воду на полную. Из-за протезов я не могла сунуть все лицо в раковину, как мне хотелось.

Вместо этого я зачерпнула воду ладошкой к губам, прополоскав рот, затем промокнув лоб.

Я проверила своё отражение в зеркале. Лицо выглядело таким же. Все ещё не моим.

Когда я вышла, Ревик ждал меня, но по другую сторону от двери, подальше от моей блевотины.

– Готова?
– его голос оставался холодным.

– Да.

– Ты собираешься рассказать мне, что случилось?

– Ты меня слышал. Я сказала, что жива и нахожусь с другом. Ничего такого, чего они ещё не знали бы.

Ревик уставился в цемент, держа руки на бёдрах.

Когда я не продолжила, он повернулся и зашагал в сторону порта, миновав припаркованный мотоцикл и даже не замедлившись. Я последовала за ним на некотором расстоянии. Впереди стеклянные здания заслоняли мне вид на воду, но я мельком заметила белый комплекс, отделанный чем-то вроде палаток-парусов.

На следующем красном сигнале светофора я осторожно подошла к Ревику сбоку.

– Разве мы не едем в аэропорт?
– спросила я.

– Нет, - сказал он.
– Мы уже не летим на самолёте, - он посмотрел на меня, и его голос сочился раздражением.
– Ты так и не станешь мне говорить? Ты сказала, что никто не поднял трубку. Ты не была в Барьере. Так что это такое?

– Я не знаю.

– Но ты что-то почувствовала?

Я поколебалась, затем кивнула.

– Что?
– спросил Ревик.

Я начала отвечать, но во мне поднялось холодное чувство, заставив меня вновь втянуть воздух.

– Я не знаю, - сказала я.
– Правда, не знаю.

Когда я больше ничего не сказала, Ревик засунул руки в карманы и зашагал, как только светофор сменился. Я последовала за ним, отставая на несколько шагов. Затем это чувство нахлынуло по-настоящему, и внезапно я осознала.

Я знала.

Она мертва. Моя мама мертва.

Посреди улицы все вокруг меня посерело. Я упала прежде, чем осознала, что проблема не во внезапном затмении солнца тяжёлыми облаками.

Дело во мне.

Когда я вновь открыла глаза, машины громко сигналили, словно всюду вокруг меня срабатывали сигналы тревоги. Я не знала, где нахожусь.

Силуэты людей смотрели на меня пустыми лицами. Я не знала никого из них.

Я услышала знакомый голос...

– Элли! ЭЛЛИ!

Появилось лицо Ревика. Его глаза, широко раскрытые от паники, поразили меня.

Он попытался поднять меня на ноги, затем просунул руки под мои колени и плечи. Он прижал меня к груди, бормоча на ухо.

– Оставайся в сознании... пожалуйста, детка. Пожалуйста. Не засыпай.

Я думала, что у меня галлюцинации. Мой голос, кажется, доносился очень издалека.

– Я здесь, - произнесла я.
– Я все ещё здесь.

Я разрыдалась.