– Я к Паркеру, - буркнула я, подбредя к медсестре.

– Идёмте, - кивнула она, поведя меня к палате.

– Как он?

– Нормально, - закивала медсестра.
– Даже слишком хорошо. Проснувшись, он сразу же спросил, где еда.

Я хохотнула, засмеявшись про себя.

– Впервые на моей практике повстречался человек, который любит больничную пищу. Или просто он очень хорошо играет восторг...

– Просто он... завсегдатаи больницы.

– Оу. Тогда вдвойне странно - постояльцы больниц терпеть не могут всё, что связанно с больницами.

– Ну, не знаю. Может, он просто очень голодный был?

– Может, конечно.

Девушка сопроводила меня к палате, пропустила вперёд, но и сама прошла следом. Я жалась, как школьница на выпускном, что было оценено усмешкой Паркера. Он жевал нечто непонятное - белое и без того жидкое да кем-то до него прожёванное.

– И как Вам каша?
– поинтересовалась медсестра, явно рассчитывая получить совсем не тот ответ, который получила.

– Потрясающе!
– восторженно заявил Люк.
– Эта каша определённо вкуснее той, которой меня кормили в пятьдесят шестой больнице. Как вы избавляетесь от комочков?
– всерьёз призадумался Люк.

– Ну, эм...
– девушка озадаченно потемнела, - миксером.

– Хороший метод, - воодушевлённо вздёрнул бровями Паркер.

Я поджала губы, смеясь про себя и поглядывая на медсестру. Она откашлялась, задумчиво пробубнив себе под нос:

– Может быть, стоит Вас на МРТ записать...

– Не надо, я полгода назад проходил, - отмахнулся Люк. Девушка на секунду зависла, изогнув брови.
– Психиатр там тоже был. А заключение писали два терапевта.

– Почему два?
– не поняла медсестра.

– Не знаю, видимо, первый сомневался в правильности своего диагноза.

– А какой был диагноз?

– Типа... всё нормально.

– А, ну тогда... его сомнения понятны, - сказала девушка. Мне всё сложнее было сдерживаться от смеха. А Люк, тем временем, уже покончил с кашей и, передавая тарелку сестре, спросил:

– А пудинг будет?

– Да, конечно. И компот.

– О, компот!
– вытаращив глаза, Люк радостно встряхнулся.
– А какой?

– Абрикосовый.

– Обожаю абрикосовый компот!
– выпалил Паркер.

– Кто бы сомневался...
– несколько обречённо буркнула девушка.

– А пудинг какой?
– прицепился Люк.

– Допустим, шоколадный.

– Обожаю!

– Нет, ванильный!
– уже назло, рыкнула медсестра.

– А этот ещё сильнее люблю, - отмахнулся Люк. Сестра сплюнула.
– Ну, что ж, - Люк артистично похлопал в ладоши.
– Я жду не дождусь шоколадного пудинга и абрикосового компота.

Девушка криво закивала, попятившись к двери. Я дождалась, когда дверь за ней закроется и, откашлявшись, спросила:

– Ты всерьёз так сильно любишь больничную пищу?

– Люблю, но не настолько. Просто она реагирует прикольно, - прыснул хакер. Я хохотнула, засмеявшись про себя. Тем временем, Люк приглядывался ко мне до тех пор, пока я это не заметила, слегка съёжившись.
– Ты ехала со мной в машине скорой помощи?

– С чего ты взял?

– Не знаю, - пожал он плечами.
– Было такое чувство, что ты рядом. Так ты была в машине?

– Да, - я виновато опустила лицо.
– Ведь ты в ней оказался из-за меня.

– Да не, - усмехнулся Паркер.

– Ты схлопотал пулю из-за меня.

– Причём тут ты-то?
– нахмурился Паркер.
– Я их постоянно ловлю. Настолько часто, что мне нравится больничная еда, - брякнул он. Я грустно хмыкнула. Хоть он и явно не шутил. Даже по тому, как он себя вёл, было видно, что он чувствует себя на больничной койке, как у себя дома. Он привык к больничной пище, к больничному режиму и правилам, к ситуации в целом - ко всем последствиям получения ранения, к боли, осложнениям каким-либо, шрамам. Эта ситуация для него была абсолютной нормой. Для него это было сравнимо с нашей ежедневной процедурой чистки зубов, например.
– Это ты сделала, - произнёс Люк с восхищением, что ли. Я не поняла, о чём он говорит, вопросительно нахмурившись.
– Провела повторную реанимацию, - пояснил он.

– С чего ты...
– я обомлела, - взял вообще всё это?

– Врач сказал, что я умер по пути в больницу. Мою смерть констатировали, сердце вновь завелось только через две с половиной минуты. Никакой медик не будет возобновлять реанимацию. Делаю вывод, что вмешался кто-то посторонний.

Я промолчала, разглядывая стены с особым энтузиазмом. Люк снова будет возводить меня в статус своего ангела-хранителя сейчас...

– Это ты...
– резюмировал он, счастливо улыбаясь. А потом он прикоснулся к следам от дефибриллятора на своей груди: - значит, эти шрамы твоё имя носят.