– …или водитель – Инкен, или Инкен – водителя, – пока она перечисляла, голова у нее ритмично подергивалась и занавес из волос немного раздвигался, приоткрывая убийственно голубые глаза. Если бы я так выглядела, я бы точно постаралась что-нибудь в себе изменить. Ну голову уж точно мыла бы почаще.

– В любом случае это была не я. Мой нож-мультитул лежит в чемодане. Вместе с гравированной зажигалкой «Зиппо» и спальником на настоящем гусином пуху, – владелица трех лошадей загибала пальцы, перечисляя свое имущество. Чего у нее только не было – пальцев не хватит!

– Нож нужно носить при себе, – занавес из волос на секунду сдвинулся в сторону и тут же вернулся на прежнее место. На поясе ее замшевых штанов висели потертые ножны. Их явно не покупали специально для лагеря. Она носила их всегда.

– Не думаю, что тут произошло что-то страшное, – кто-то громко произнес мои слова, но точно не я. Рядом со мной стояла Рика и толкала меня в бок. Я не реагировала. – Ну вот, например, с этой кровью, – продолжала Рика, – нет никаких следов ни к этому месту, ни от него и никаких брызг. Выглядит все скорее так, будто кто-то вылил там ведро.

Все закивали. Я обрадовалась.

– Может, это часть программы лагеря. Тест или вроде того. Типа игры, – размышляла Рика.

– Но Мимико-то все равно пропала. И наши вещи. – Антония почесала свой маленький носик.

– Надо искать Инкен.

– Сначала – Мимико.

– Правда, надо бы полицию…

– Нет, никакой полиции, – перебила Бея. – Инкен нет. Ее нам искать здесь нечего.

– Откуда ты знаешь? – Три Лошади выставила вперед подбородок.

– Я уже искала. Ее тут нет.

– Тебе школа выживания уже не нужна, да? Ты что, индеец Я-Уже-Всё-Всё-Знаю?

– Ну, тебе-то лагерь явно срочно нужен. Индеец по имени Фиолетовый Раздор.

– Меня зовут Иветта. Если тебе интересно, как зовут твою новую лучшую подругу. Иветта. И с ней шутки плохи.

– Отлично, а я Бея. Мне очень нравится тебя слушать, особенно когда ты молчишь.

Наверняка так продолжалось бы еще долго, если бы Антония не заверещала:

– Автобус! Я слышу автобус! По-моему, он едет сюда. Вы слышите этот звук?

Сначала я слышала только плеск воды, а потом различила и шум автобуса.

Рика сказала:

– Мы ничего не услышим, если ты постоянно будешь кричать.

Антония обеими руками зажала себе рот.

И действительно, в лесу что-то тарахтело. Наш автобус. Или, по крайней мере, какой-то автобус.

– Вот черт! А я-то думала, они больше не появятся, – сказала Бея. Я, конечно, тоже не горела желанием снова видеть эту морозилку Инкен, но голод и мысли о завтраке подталкивали меня к компромиссам. Наверняка сейчас будет мятный чай от Смекалочки и парочка желтых булочек с изображением белки.

Мы двинулись ко входу в этот комплекс из домиков. Туда, где дорога выходила из леса, а потом просто обрывалась в песке.

Ворота представляли собой два угловатых кирпичных столба. Один слева, один справа. На глаз расстояние – как раз на ширину автобуса. Приблизительная высота – три метра. На каждом из столбов видны остатки верхней дуги. Ржавая гнутая вывеска. В середине большей части не хватало. Наверняка эта серединная часть висела где-нибудь в местном краеведческом музее. Или у какого-нибудь сумасшедшего коллекционера, который купил ее на eBay.

Буквы были вырезаны в металлическом листе насквозь, через них можно было смотреть в лес.

– АНАМ ОИП, – Иветта Три Лошади встряхнула головой. – Что это значит?

– Нужно читать с другой стороны, – шепнула я Рике.

Рика улыбнулась и легонько толкнула меня локтем.

Ободренная этим, я зашептала дальше:

– Это наверняка был пионерский лагерь. Возможно, имени Эрнста Тельмана [1] .

Рика удивленно посмотрела на меня, и я добавила:

– Так назывался завод, где раньше работали мои родители. Это коммунист какой-то.

Так говорила моя бабушка. В последнее время она так говорила всегда, когда не могла вспомнить чье-нибудь имя. Даже когда щенилась соседская собака и песиков называли Шарик, Пушистик и Черныш, бабушка именовала их «коммунистами какими-то».

– Это нужно читать с другой стороны, – громко сказала Рика. – Наверняка тут было написано «Пионерский лагерь имени Эрнста Тельмана».

Говорить она действительно умеет.